От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Фирсов Иван Иванович

У трапа «Святого Павла» Нельсона и первого мини­стра короля Джона Актона встречали командир кораб­ля и флаг-офицер русского адмирала.

Худощавый, невысокого роста англичанин, с чер­ной повязкой, прикрывающей правый глаз, и пустым рукавом, пришпиленным у пояса, с любопытством ог­лядывался по сторонам.

В первые мгновения, когда лейтенант Головачев распахнул перед Нельсоном дверь адмиральского сало­на и тот, обменявшись с Ушаковым обычными любез­ностями, быстро прошел в угол и стал боком к присут­ствующим, Федор Федорович проникся к нему состра­данием. На правах хозяина Ушаков начал

разговор в непринужденной форме и благожелательно предло­жил помощь англичанам для скорейшего взятия Маль­ты. Скоро минет год, как французы и не подумывают о сдаче крепости. Однако Нельсон, язвительно улыба­ясь, под разными предлогами отвергал содействие рус­ской эскадры в штурме крепостей Мальты. Резким гор­танным голосом Нельсон рубил каждую фразу, под­крепляя сказанное не менее энергичными движениями руки, и первоначальное сочувствие к нему таяло в ду­ше Ушакова.

В беседу, косвенно поддерживая Нельсона, втянул­ся первый королевский министр. От имени Фердинан­да он просил Ушакова оказать помощь в наведении спо­койствия в Неаполе, где слишком разгорелись страсти.

Ушаков покойно выслушивал собеседников. Он не хотел сегодня будоражить вопрос о Мальте, наперед зная, чем это закончится. Его тревожило то, о чем толь­ко что сказал королевский министр.

— Сии страсти не следовало возжигать безрассуд­но, — Федор Федорович перевел взгляд на Нельсо­на, — насилие порождает необузданность толпы.

Так или иначе тема диалога задела самолюбие Нельсона, и он не мог отмолчаться.

— Мятежники, поднявшие руку на своего короля, должны понести тяжкую кару. Думаю, ваше превосхо­дительство того же мнения о врагах императора рос­сийского.

— Должно прежде установить вину преступника, а после осудить по закону.

С лица Нельсона давно исчезла любезная улыбка.

Влажно идущий из столетий Туман Британии — обман: Есть сухость глаз и сухость речи, И сухость суть англичан Великолепье фарисейства И лицемерье бритых лиц…

— Мятежники были судимы24 , — бесстрастно па­рировал Нельсон.

— Мои офицеры донесли мне обратное, — спокой­но возразил Ушаков. — Без суда было пролито немало крови невинных. Кроме того, — неторопливо продол­жал Ушаков, — были порваны капитуляции и учинено кровопролитие над пленными офицерами и низшими

чинами.

— Капитуляции оказались недействительны­ми, — пытался оправдаться англичанин.

— Под ними стояли подписи моего офицера, кар­динала Руффо и вашего офицера.

— Капитуляции могло подписать, — Нельсон на мгновение запнулся, стремясь отвести этот острый укол, — только лицо, уполномоченное его величеством королем Англии. — Английский флагман стремился выйти сухим из воды.

Вне непреложностей законов, Вне непреклонности весов Неписаный и невесомый Есть кодекс чести моряков25 .

Русский флагман оставался верен своим убеждениям:

— Каково тогда изъяснить бесчинства над безза­щитными пленными и моряков британских?

Нельсон скривил губы в ухмылке:

— Французы посягнули на своего монарха и святое право собственности. Флот его величества короля Анг­лии живет по своим законам.

Ушаков нахмурился:

— Устав Морского флота российского

гласит: «Ни­ кто да не дерзнет убить пленных, которым уже пощада обещана».

Нельсон выпятил губы. Неприятный разговор слишком затянулся.

— Бумага все терпит, ваше превосходительство, жизнь намного сложнее.

Аргументы русского флагмана лишь подчеркивали его превосходство в затянувшейся полемике:

— На островах Ионических пленено российским флотом пять тыщ французов. Все они, за исключением плененных эскадрою турецкой, отправлены в свои места.

Чтобы хоть как-нибудь поддержать английского ад­мирала, министр Актон примирительно заметил:

— Мне кажется, порядки английского флота при­няты во многих европейских странах…

Встреча на этом закончилась, и гости вскоре откла­нялись.

Ушаков встречался с Нельсоном еще не раз, но та­кого накала страстей беседы уже не достигали. Они ви­делись во время деловых визитов к министрам короля и на официальных приемах. Окончательно согласи­лись, что русско-турецкая эскадра уйдет в Неаполь, восстановит там порядок и десант моряков двинется в Рим, чтобы помочь королевским войскам освободить город от французов. Во избежание осложнений Ушаков заручился у Фердинанда доверенностью на право заня­тия Рима и его морского порта — Чивита-Веккии.

24 августа Федор Федорович встречался с Нельсо­ном последний раз, на балу во дворце принца Самбуку, где присутствовала вся королевская фамилия.

Мусин-Пушкин и Италинский не отходили от Уша­кова и Карцова. Под сводами зала гремела музыка, гос­ти танцевали парами, но внимание избалованной без­дельем и пиршествами придворной знати привлекали русские моряки, и особенно русский флагман. Безупречная осанка, величавость и вместе с тем простота и непосредственность выгодно отличали Ушакова, как и Петра Карцова, от окружающих. Уильям Гамильтон познакомил их со своей супругой.

За креслом Эммы расположился Нельсон, с лица которого не сходила улыбка. Без тени смущения он то и дело наклонялся к ней и переговаривался со своей примадонной. Помахивая веером, Эмма, в свою оче­редь, перешептывалась с сидевшей рядом Каролиной. Наверняка занимались они и пересудами о русском «медведе», как не раз с иронией называл русского ад­мирала Горацио.

Но и русские гости не оставались безучастными зри­телями и нет-нет да обменивались репликами.

— А ведаешь, Петр Кондратьич, какая персона вдруг мне пришла на память? — посматривая в сторо­ну Гамильтон, проговорил Ушаков.

Карцов вместо ответа недоуменно улыбнулся, ше­вельнув плечами.

— Годков два десятка тому назад в Петербурге вы­ставлялась напоказ краля аглицкая, дюкеса, припоми­наешь?

— Как же, — оживился Карцов, — в Кронштадте только и разговоры ходили про похождения сей ветре­ницы.

— Так вот и нынче, гляжу я на сию леди Гамиль­тон, точь-в-точь та вертихвостка. Даром, что тож анг­личанка…

Когда гости начали разъезжаться, Ушаков и Нель­сон распрощались довольно вежливо, но с прохладцей. Нельсон желал успеха русским морякам в походе на Рим. Федор Федорович любезно благодарил. Он и не предполагал, какие каверзы строят ему англичане. В Неаполь спустя неделю русская эскадра отплыла без турецких партнеров.