От Крыма до Рима(Во славу земли русской)
Шрифт:
В Керчи адмирала ждало указание отправить часть офицеров на Балтику. Адмирал считал своим долгом напутствовать каждого из них.
Федору Ушакову перед отъездом сказал:
— Откровенно, доволен тобой, распознал, что в тебе истинно морская жилка трепещет. Рад, что ты закалку здесь получил по всем статьям. Мыслишь неординарно. Сие к добру. Не цепляешься за букву, яко слепец за стену, как говаривал наш создатель, Великий Петр.
Ушаков смущенно переступал с ноги на ногу, но по лицу было видно его радужное настроение.
— Не забывай сии места, где отплавал пяток кампаний, авось тебе сызнова в этих краях служить Отечеству выпадет…
В Санкт-Петербургской корабельной команде, куда по предписанию прибыли азовцы, царила непривычная для их слуха сонная тишина. В канцелярии разомлевший от летнего зноя унтер-офицер полистал в папке бумаги и объявил:
— По высочайшему повелению вам предоставлен домовой отпуск. Жалованье велено вам выдать вперед, затри месяца…
Кто-то из офицеров оставался в столице, не каждому по карману дальняя дорога, большие путевые расходы. Другим, из разорившихся однодворцев, и ехать было некуда, они лишь номинально принадлежали к дворянскому сословию. Ушаковы жили скромно, но достойно. В трех деревеньках за ними значилось два десятка душ, помогали родственники из Рыбинска. Ехал Федор на перекладных, экономил в дороге, дома ждал встречи с отцом и матерью, сестрой и братом.
Первые дни отсыпался вдосталь на сеновале, первых петухов не слышал, спал крепко, не будил его и собачий лай. В полдень отправлялся к Волге, купался. Лето хоть и было на исходе, но стояла несносная жара.
Дома его всегда ожидали, обедать не садились. Ждали новых рассказов о далеких, незнакомых краях.
— Дон-то, каков он? — не один раз переспрашивал отец.
Приходилось начинать сызнова, повторяясь.
— Не чета Волге, тятенька. Тишком переливается. Заводи да запруды по всему руслу. Мелководен, берега камышом проросли, а в устье сплошь. Хопер-то, приток Дона, побойчее.
Каждый раз Федор припоминал новые случаи из своей службы. Четыре навигации сновал по Дону, вверх-вниз от Воронежа до устья. Хватало событий и о перипетиях морской службы вспомнить.
— Плаванье-то по речке не чета морскому, — заметил отец.
Федор довольно ухмылялся. Отец начинал проникаться его жизненной потребностью.
— Сие верно, тятенька. Земная твердь на речке-то под рукой, хотя и там водица шутковать не дозволяет, держи ухо востро, особливо на поворотах да на перекатах.
В этом месте сын обычно держал паузу, поглядывая на притихших домовых.
— На море-то не то каждый день, каждый час все вновь. То и дело леди перемен, поглядывай на все четыре стороны. То ли ветер переменится, то ли шквал с бурей налетит. Особливо в Северных морях. А то волна, не чета домовине нашей, подхватит и в бездну швырнет. Иногда Федор подтрунивал над пехотой.
— Што у них забот? Шагистика каждодневно да чучело штыком колоть. Другое дело на море. Неприятель каждый час объявиться может. Жди каверзы какой, разгадай его замыслы, перехитри. А погода-то тебя не спрашивает, крутит судно туда-сюда. Отец обижался.
— Сие ты оставь. Куда вы, морские, без пехоты денетесь? Без того же штыка да без пушки полковой? Прибиться вам все одно к бережку рано или поздно понадобится. А оного прежде у супротивника штурмом пехоте отвоевать надобно. Как-то отец спросил:
— Погляжу, ты службой доволен? Не ровен час, возмечтаешь в полковники пробиться?
— Каждому смертному в жизни место Бог определяет. Сие начертание познать надобно. Дабы под силу было, к намеченной цели следовать. Отец удивленно слушал, топырил губы.
— Не твои мысли-то. Чужие, больно мудреные. Сын не отрицал.
— Сие верно подметил. Оные мудрости Персии сказывал, муж древний. О том нам корпусной учитель Курганов Николай Гаврилович частенько пересказывал.
Нет-нет да в мужской разговор вмешивалась мать:
— Ты-то, Феденька, подумываешь семейством обзаводиться?
— Мне, маменька, все недосуг, — отшучивался Федор. — Экипаж на судне мне вверенном моя обитель. Там отраду нахожу для души.
— Ох, не то молвишь, сыночек, — сокрушалась мать. — Не все тебе с мужиками знаться. Душу-то открыть да заботы служебные, где не позабыть, как с пригожей девицей. Да и без деток-то скука на свете.
— Не вижу проку, маменька, от девок. Насмотрелся на них в столице, да в Кронштадте, да в иноземных местах. Одна канитель с морокой, а толку мало. К тому же и сослуживцы мои не всяк на бережок бегом бежит. А который с кислым видом возвертается.
В такие пересуды обычно вмешивался отец, косо поглядывая на жену:
— А ты, матушка, не понукай сынка. Сам определит со временем, што к чему. Наиглавное для него — Отечеству долг сполна отдать. Примером тому дед наш преславный, — отец крестился, повернув голову к иконе, висевшей под подволоком, в красном углу, — Игнатий, верно служил анпиратору нашему Великому Петру в лейб-гвардии. Да и мы, преображенцы, лицом в грязь николе не ударяли, за веру нашу и Отечество кровушки пролили немало…
Погожими вечерами Федор брал в руки флейту, усаживался на высоком откосе у Волги.
Неподалеку обычно паслось стадо овец. Заслышав знакомые звуки, вожак, баран, переставал щипать траву, медленно переступая передними копытами, поворачивал увитую рогами морду в сторону доносившихся звуков. Помедлив, будто размышляя, нехотя двигался к берегу. Пастушку не приходилось подгонять отставших овец, они покорно тянулись вслед за бараном. Засунув рожок за пазуху, пастушок мостился рядом с Федором, слушал незнакомые мелодии, пока солнце не касалось горизонта…
* * *
Возвратившись в столицу, Ушаков перезимовал в казарме Корабельной команды, неподалеку от Галерной гавани. Там обычно ожидали своего назначения на корабли офицеры, находившиеся за штатом.
В долгие зимние вечера, кутаясь в шинель, недавно произведенный в капитан-лейтенанты Федор Ушаков в который раз перечитывал переведенный с французского директором Морского корпуса, вице-адмиралом Иваном Голенищевым-Кутузовым, трактат Поля Госта. Книжица, с которой Федор был знаком еще будучи гардемарином, называлась длинно: «Искусство военных флотов, или Сочинение о морских еволюциях, содержащее в себе полезные правила для флагманов, капитанов и офицеров».