От легенды до легенды (сборник)

Раткевич Элеонора Генриховна

Правду о странной должности знали немногие. Монарх и те, кому он посчитал нужным ее открыть. В данный момент — сама Рене, ее брат и придворный маг. А правда… правда была в том, что человек-Ошибка служил прикрытием, живым щитом, без которого от Кадены уже давно остались бы одни легенды, и дикие козопасы гоняли бы свои отары на месте дворцов и площадей.

Все началось ровно тысячу сто одиннадцать лет назад. Вернее, еще раньше — но именно тогда буря швырнула на рифы корабль пирата Туччо Медянки. Вокруг на многие дни пути тянулись скалы, между которыми катила к морю свои волны своенравная Вилин. Лишившись корабля, уцелевшие пираты приняли решение подниматься вверх по ее руслу — и в конце концов вышли к тем местам, на которых раскинулась нынешняя Кадена. В те далекие времена, конечно, никакого королевства не существовало и в помине, а был всего один городишко да кучка деревень у его стен, именуемые «княжеством Вилинским». За право усесться на деревянный трон

княжества вот уже не первый год шла жестокая грызня. К моменту прибытия пирата Роберта с остатками команды сыночек тогдашнего правителя как раз успешно извел своего батюшку и собирался проделать то же самое с братом. Брат, естественно, активно этому противился. У народной вольницы также имелась парочка главарей, которым оба братца стояли поперек дороги. Теперь уже никто не скажет, что произошло в тот день на самом деле. Роберт не записал для потомков свою историю, других достоверных источников тоже не обнаружилось. Зато легенды и предания охотно расписывали, как на несчастный город обрушился гнев Владыки и как доблестный тогда еще не король Роберт встал у гнева того на пути. Изумившись отваге смертного, Владыка передумал ввергать нечестивцев в пропасть и жечь их пламенем, равно как и смывать гигантской волной или насылать прожорливых чудищ — в способе кары легенды не были единодушны. Однако все они сходились в одном: Роберту было поставлено четкое условие. Ему позволялось занять трон спасенного княжества, но ежели впредь на этом троне умрет из-за вероломства или предательства своих подданных хоть один король — не важно, сам Роберт или его потомки, то кара божества будет столь ужасна, что сотрет саму память об этих землях.

Так было или не так, но бывший пират Туччо Медянка действительно стал правителем и для пущей важности переделал княжество Вилинское в королевство Кадену, дав стране имя своего корабля. Смуты и раздоры кончились — недовольным живо напоминали об условии Владыки. Бескровный переворот, говорите? По голове стукнуть али зельем опоить да в темницу? А ну как не выйдет — что тогда, всем помирать? Помирать никому не хотелось. С королем-пиратом постепенно смирились. Но ведь должности и звания при короле делить не запрещалось? Вот «доброжелатели» и наплели Роберту про измену, про якобы готовящийся супротив его величества заговор, во главе которого стоит его ближайший друг и правая рука — Ньезе, бывший старпом «Кадены». У пиратов с предателями разговор короткий — либо в море с ядром на шее, либо на рею. У королей не длиннее — пытки и эшафот. До плахи, впрочем, не дошло, истина открылась раньше. Роберт бросился в тюрьму — и застал ослепленного по его приказу друга умирающим. Он молил о прощении, но не получил его. Ньезе умер, проклиная своих мучителей, более того — он обещал, что после смерти вернется и заберет Роберта с собой, и ему плевать, что там станет с Каденой из-за насильственной смерти короля.

Казалось, страна, только-только начинавшая выползать из междоусобной разрухи, обречена. Но прозвище свое — Медянка — Роберт носил не только за медные кудри. Медянка — это ведь еще и змея… Он нашел выход. Заставил придворных колдунов провести обряд «замены». Призрак слеп, а обряд сбивал ведущее его чутье, подставляя вместо короля-предателя другого человека, который словно бы говорил: это я виноват. Хочешь отомстить — мсти мне.

Первый, надевший алый плащ Ошибки, не прожил и недели. Его преемник продержался месяц, следующий — полгода… год… За время правления Роберта Ошибки менялись девять раз. Возможно, те люди знали, на что шли. Но дни проходили за днями, сменялись короли, и истинный смысл должности постепенно стирался из людской памяти. Тем более что смерти Ошибок выглядели вполне естественно — от болезни, от старости… кто-то неудачно поскользнулся на лестнице, кто-то утонул в бассейне, перепив вина, одного загрыз взбесившийся пес, четверо пропали без вести… хотя нет, трое — четвертый сбежал с любовницей. После Роберта был лишь один странный случай — Ошибку, вывалившегося из окна башни, нашли еще живым. Он успел рассказать, что упал не по собственной глупости и не по злому умыслу — к нему приходил призрак, чье дыхание было раскаленным, а из пустых глазниц лились серебряные слезы. Призрак называл имя… какое имя, несчастный сказать не успел. Официально его слова объяснили предсмертным бредом, неофициально… Все предки Рене тщательно описывали обстоятельства смерти Ошибок. Эти записи составили тайный архив, содержимое которого и валялось сейчас на ковре. Кому-то из бывших королей повезло не пополнить архив ни единой печальной записью, чьей-то рукой было исписано несколько листов… Теперь сюда ляжет и история мэтра Жильбера.

И все равно останется загадкой, кто виноват — судьба? Невезение? Проклятие?

Среди записей были и отчеты магов. Ученые мужи выяснили, что призрак появляется чаще всего, когда созвездия Змеи и Сердца становятся на небе друг против друга. Так, как они стояли в ночь смерти Ньезе. Многие пытались найти способ изгнать призрака насовсем, но выход, похоже, был только один. Невозможный для Кадены выход.

Но

что бы там ни произошло, сейчас важнее другое — найти новую Ошибку. Разумеется, от желающих отбоя не будет, ведь должность чудесная, подарок судьбы, всего-то нарядись красиво да сиди рядом с королем, напоминай, чтобы решения верные принимал. Но Рене ощущала каким-то шестым чувством — на этот раз не все так просто. Поэтому и приказала Аделену заняться поисками лично. Брат найдет.

Королева поднялась на ноги, повела затекшими плечами… Левую ладонь что-то щекотало. Рене встряхнула руку — и на ковер, медленно кружась, упал обрывок алого шелка.

Принц Аделен Каденский и его свита ехали по спящим улицам. Копыта коней глухо стучали, погружаясь в марево теплого воздуха над камнями мостовой. Ночь, подбиравшаяся к своей середине, не принесла прохлады. Его высочество раздраженно дернул ворот рубашки — тончайшая ткань липла к телу, словно чешуя. Ну, сестрица, додумалась… с какой стати?! Искать человека на должность Ошибки — обязанность младших министров. Они выбирают среди сбежавшихся на глас герольда кандидатов! И уж точно никто из них не бродит по улицам в глухую полночь. К чему такая спешка? Неужто пару дней нельзя подождать, пока эта проклятая жара спадет…

И что делать? Стучаться в дома, вытаскивать сонных горожан из постелей и строго допрашивать — а не совершал ли ты, милый, ошибки в жизни своей? А исправить сумел?

Ведь на должность не всякий сгодится. Только тот, кто сперва ошибся, потом ошибку свою осознал и поправил.

Чушь несусветная вся эта затея. Аделен решительно не верил, что дурак в красном, протирающий мягким местом ступени трона, может, в случае чего, защитить короля или королеву. Призраки, проклятия, пираты… сказки для детишек и барышень. Все-таки женщина на троне — это…

В пяти шагах спереди что-то ярко полыхнуло синим пламенем, следом оглушительно бухнуло. Конь заржал и попятился, порываясь встать на дыбы, — Аделен едва удержал его. За спиной послышались сдавленные ругательства охраны.

Очнувшийся от своих мыслей принц огляделся — оказывается, они успели заехать на самую окраину города. Мрачноватое, приземистое здание стояло на отшибе от остальных, за ним начинался сад…

Куда это их занесло?

Аделен направил коня к воротам в полуразрушенной ограде. Свет факелов выхватил из темноты покоробившуюся, облезлую вывеску: «Частная школа мэтра Урбена».

Крайнее окно здания тускло светилось.

— Поглядим, кто там, — решил Аделен, спешиваясь и забирая факел у одного из солдат.

Ворота недовольно скрипнули, пропуская гостей на узкий двор. Судя по всему, заведение почтенного мэтра переживало не лучшие времена — сквозь растрескавшиеся плиты пробивалась трава, кое-где валялись битые черепки и осколки стекла. Однако не успел принц сделать и несколько шагов к крыльцу, как двери резко распахнулись, и наружу вырвался слепяще-синий клубок. На мгновение завис в воздухе, позволяя разглядеть шевелящиеся щупальца-отростки и ком белого пламени в середине… а потом метнулся к опешившему от такого зрелища Аделену. Конь принца рванулся в сторону, сам Аделен упал на землю, уходя от столкновения с неведомым противником… клубок, развернувшись, яростно зашипел и ринулся в новую атаку. Принц отмахнулся факелом, выдергивая из ножен шпагу… и тут из черной пасти распахнутых дверей выскочило еще одно существо, окутанное облаком света. На этот раз ярко-сиреневого. Завизжав нечто нечленораздельное, существо кулем свалилось со ступеней, вскочило и метнуло в синий клубок подобие частой сети. Разумеется, промахнулось, но Аделен успел подняться на ноги. Клуб заметался между двумя противниками, не зная, кого предпочесть, — и принц точным ударом факела загнал его прямиком под новый бросок сети. Тонкий вой резанул воздух, клубок задергался, распадаясь на отдельные синие змейки, белый огонь в его сердце вспыхнул, пытаясь прожечь плетение… не смог, начал угасать, плюясь искрами во все стороны…

Странное существо, пришедшее на помощь принцу, храбро подтянуло сеть поближе к себе и затоптало огонь ногами. Сразу угасло и синее, и белое, и сиреневое сияние. Перед Аделеном оказался высокий парень, у ног которого валялась обгоревшая куча веревок.

Восстанавливая дыхание, принц подошел к крыльцу. Его факел погас, но факелы охраны давали достаточно света… кстати, а охрана почему не вмешалась?! Обернувшись, Аделен увидел, что его люди стоят посередь двора, раскрыв рты и уставившись в одну точку. Лошади тоже не двигались.

— Ни… ничего… — послышался из-за спины тихий, прерывающийся голос. — Я сейчас… отдохну чуток и… расколдую…

Принц обернулся — спаситель его сидел на провалившейся ступеньке. На взгляд Аделена, он был чересчур тощим. Одежда не по размеру — какая-то мешком висящая роба, на которой от разноцветных заплат живого места не было, стоптанные башмаки с перевязанными бечевкой носами. Запрокинутое к собеседнику лицо поражало странным оттенком кожи — будто яблоневый лепесток с затаенным жемчужным сиянием… На носу юноши темнело пятно копоти, а правую скулу украшала свежая царапина. И глаза смотрели с настороженным прищуром.