От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе
Шрифт:
Но как в укрепленных поселках и центрах освоения земель, так и в консульских городах и коммунах коммерческие и промышленные сословия сумели добиться своей основной цели – признания своих прав на объединение в добровольный союз равноправных людей. Такой союз объединял всех купцов, ремесленников и домохозяев, как богатых, так и бедных, и имел коллективно полный или частичный суверенитет, который предоставила ему феодальная власть. Все жители города поручали осуществление этой власти своим представителям и в случае, если олигархия пыталась править от их имени, и в случае, если они непосредственно участвовали во всех делах города. Управление городом осуществлялось от имени всего сообщества – universitas – горожан. Все сообщество купцов и торговцев вносило, в качестве прямых и косвенных налогов, свою долю в городскую казну и удовлетворяло требования администрации и должностных лиц и потребности обороны. К нему же принадлежали руководство и рядовой состав городской милиции. Торговцы и купцы были основой политического могущества города, а их экономическая деятельность была гарантией завоеванных ими свобод.
Таким образом, под романтической позолотой, которой покрыта история средневековых коммун, сквозь шум жизни, бурлившей внутри городских стен, на площадях, вокруг колоколен и ратуш, и среди всей яростной борьбы партий, оспаривавших одна у другой власть, становится ясно видна единая, непрерывная и реалистичная политика городских государств. Эту политику почти всегда понимали неверно, поскольку структура этих государств была недостаточно изучена. Кто бы ни управлял сообществом горожан – буржуа-патриции, демократическая власть или собрания, в которые входили представители разных слоев городского населения, все эти сообщества имели одни и те же цели, ради которых и вели борьбу за свободу. Горожане с неутомимой энергией и жесткой логикой оберегали и расширяли свои экономические привилегии, обогащали свое сообщество с помощью организованного труда, чтобы обеспечить силу и величие своего муниципального государства. Именно для достижения этих практических целей они и боролись против официальных властей того времени – королей и крупных светских и духовных феодалов. Чтобы лучше оберегать эти завоевания, горожане даже отказывались от своей исключительности и объединялись в братства и лиги с другими городами. Так поступили города Ломбардии и Тосканы, 62 города в Рейнланде, 67 фламандских городов, 32 города в Леоне и Галисии и приморские Кантабрии. Своими действиями они оберегали свободы и экономическое процветание обширных областей. Как правило, эти правительства были ревностными патриотами своего города и отличались эгоистичным партикуляризмом. Такая страсть к максимальной автономии была порождена неизменной верностью коммерческим и промышленным интересам своего городского сообщества, на соблюдении которых было основано могущество муниципального государства. Они были выразителями идей и тенденций производящих классов общества, которые были теперь суверенными или по меньшей мере имели частичный суверенитет.
Однако наибольшей властью эти городские сообщества, поселки, центры освоения земель и коммуны обладали в экономических делах. И размер этой власти поражает историка. Было сделано все, чтобы торговая и промышленная буржуазия получили набор привилегий, монополий и законов, который увеличил бы мощь труда, расширил территорию торговли и способствовал росту богатства. Причем это касалось всех слоев буржуазии, от беднейших до богатейших. Буржуазное государство заботилось о том, чтобы привлечь иммигрантов, которые помогали ему своим трудом, своими изобретениями и своим драгоценным капиталом, и стимулировало сельскохозяйственное освоение новых земель вокруг городов, чтобы те обеспечивали города продовольствием. Оно работало только ради выгоды составлявших его людей и совершенно не считалось с правами соседних или враждебных ему сообществ. По этой причине оно само безжалостно уничтожало власть сеньора, чтобы заменить ее собственной властью. Оно подчиняло себе крестьян соседних с городом округов, препятствовало занятию торговлей и ремеслами вне стен города и устанавливало жесткие ограничения для конкуренции со стороны иностранцев («иноземцев»), подозревая, что те хитростью отнимают у горожан часть вознаграждения за их труд. Этим иностранцам было запрещено торговать в розницу. Они находились под строгим надзором, были обязаны находить себе поручителей. Для них действовали многочисленные регулирующие постановления, запреты и дифференциальные платежи. Каждый город создавал себе нечто вроде сферы влияния на суше и на море и не допускал в ее пределы никаких соперников. При необходимости дорогу конкуренту преграждали с помощью военной силы. Так поступали венецианцы, пизанцы, генуэзцы, флорентийцы и фламандцы. Если муниципальное государство пропускало кого-то через свои ограничения или вообще снимало их, оно получало за это договоры или соглашения о дружбе и сотрудничестве на таких условиях, при которых не отчуждалось ни одно из его основных прав.
Развитие торговли и производства было постоянной целью городской политики. Для этого коммуна прилагала большие усилия, чтобы привлечь предпринимателей и тружеников привилегиями, а после этого самым ревнивым образом хранить секреты их дела. Она присвоила себе «право на основной продукт», то есть считала себя вправе задерживать продовольствие и сырье, которые провозили через ее территорию, или покупать их на выгодных для себя условиях. Она добивалась для себя монополий в области транспорта, закупок и торговли. Правительство города получало право покупать и продавать от имени членов городского сообщества и предоставляло служащим и ремесленникам как привилегию право заниматься ремеслами и объединяться в корпорации. Для торговцев и промышленников оно создавало порты, торговые ряды, рынки, дороги, иногда каналы, а также службы пассажирских и транспортных перевозок. Оно поощряло организацию банков и стабилизировало выпуск денег. Оно защищало членов городского сообщества, их интересы и товары за пределами своей территории.
Городские власти считали, что коммерческая и промышленная деятельность должна осуществляться только для блага всего сообщества горожан. Поэтому правительство с помощью свода особых правил фиксировало размеры заработных плат и цен, порядок приобретения сырья, определяло, какие технологии должны быть стандартами для мануфактурного производства, и устанавливало порядок продажи товаров на открытом рынке. Так оно старалось помешать созданию монополий и вредной для общества спекуляции, мошенничеству, боролось с анархией в производстве и торговле. Этими мерами оно поддерживало в городе своего рода экономическое равенство и увеличивало эффективность своих действий, направленных на благо городского общества. Эти власти не забывали и об интересах потребителей. Правительство, регулировавшее рынок, могло дать кому-либо из них преимущественное право на покупку какого-либо товара; кроме того, оно старалось гарантировать, что все сделки заключаются честно и открыто, и старалось бесперебойно обеспечивать городские массы дешевой едой.
Эти меры были главнейшей частью политики городских властей, у которых экономические интересы всегда были на первом месте, и давали великолепные результаты. Именно забота правительств об экономической политике делала средневековые города полными жизни центрами прогрессивной деловой активности. Большинству из них она принесла богатство благодаря росту производительности труда, который теперь получил свободу, почет и защиту. Она привлекала народ в города, увеличивая их население. Города, обогащенные коммерцией и промышленностью, вновь наполнились жизнью и движением, как в прошедшие времена, – так, например, произошло в Королевстве обеих Сицилии, в Центральной и Северной Италии, в Восточной Испании, на юге и севере Франции, в Рейнланде и в Нидерландах. Снова появились города с большим населением. В XII в. в Палермо насчитывалось около полумиллиона жителей, в XIII во Флоренции их было 100 тысяч, в Венеции и Милане более 100 тысяч, в Асти 60–80 тысяч. Париж насчитывал 100 тысяч жителей в конце XII в., а в конце XIII их было примерно 240 тысяч. В Дуэ, Лилле, Ипре, Генте, Брюгге жило примерно по 80 тысяч человек, в Лондоне 40–45 тысяч. С этих пор примерно десятая часть жителей Запада обитала в городах, где ярко расцвела новая жизнь. Промышленные и коммерческие слои населения, создавшие эту жизнь, были великими мастерами в искусстве управления и как правители оказались гораздо талантливее, чем феодальное сословие. Именно здесь проходил школу жизни тот слой администраторов, который давал монархическим правительствам самых полезных чиновников. В первую очередь они ясно осознавали те экономические интересы, на которых основаны богатство и счастье государств. Но эти купцы и ремесленники также признавали величие своей маленькой муниципальной родины, где они сумели добыть себе свободу и могущество, и заботились о том, чтобы она оставалась великой. Благодаря им появилась на свет новая городская цивилизация, которая ярко проявила себя во всех областях – общественной, интеллектуальной и художественной. На ее почве вырос богатый урожай – многочисленные благотворительные учреждения и центры учености и даже литература, вдохновленная, по сути дела, буржуазным взглядом на мир. В городах распространялся благородный дух соревнования, которому мы обязаны очень многими полезными для общества достижениями и произведениями искусства. Благодаря ему возникли рыночные площади и торговые ряды, порты, мосты, набережные, фонтаны, ратуши, колокольни, соборы и церкви, которыми каждый город старался украсить себя и на которых был склонен ставить свою метку.
Освобождение миллионов представителей коммерческих и промышленных сословий – творцов этого чудесного подъема городской жизни – было одним из важнейших событий истории человечества. Городские коммуны, созданные купцами и ремесленниками, заняли место в общественной и политической иерархии рядом с феодальными владениями. С этих пор коммуна была для Запада и для всего человечества одним из самых активных орудий прогресса и свободы. А для коммерческих и промышленных слоев населения она стала структурой, в которую они могли объединиться, чтобы создать свою сильную организацию. Кроме того, благодаря коммуне они могли улучшить условия своей жизни и впервые добиться признания своей ценности и ценности своего труда.
ГЛАВА 7
Структура и условия жизни коммерческого и промышленного сословия на Западе с XI по XIV в.
Коммерческие и промышленные слои населения объединились, чтобы завоевать себе свободу. После победы они начали уточнять очертания нового порядка и создавать каждый свои организационные структуры. Теперь их союзы стали законными, но те, кто туда входил, разделились на резко отличавшиеся одна от другой группы согласно своим естественным склонностям. Богатейшие члены союза образовывали патрициат, то есть самую настоящую аристократию, а городские массы одновременно с ними создавали широкую демократию из ремесленных союзов и корпораций, где для вступления требовалась торжественная клятва.
Примерно полтора столетия, а в некоторых случаях и дольше патрициат занимал главное место. Он был разным по составу в разных странах. В Италии и на юге Франции представители низшей знати, то есть рыцари (milites), взяли на себя руководство работой по освобождению городов и, пользуясь этим, захватили контроль над муниципальными правительствами в большинстве из них. Эти рыцари имели и сельские поместья, и дворцы крепости на территории города. Такой дворец строился из огромных каменных блоков и был увенчан высокими квадратными башнями. Его украшали площадки и стены с бойницами, пройти через которые можно было только через узкие двери (ворота), запертые железными засовами и цепями. Во Флоренции, Болонье, Милане, Авиньоне и многих других южных городах их гордые башни поднимались до самого неба, символизируя господство патрициев. Таких аристократов было 1500 во Флоренции, 800 в Милане, а Пиза, по преданию, могла гордиться тем, что в ней их было не менее 10 тысяч. Эти знатнейшие горожане, объединенные в военные союзы (soci'et'e d'armi), интересовались только своими интересами землевладельцев и своей враждой с другими такими же семьями. Они нарушали жизнь коммуны уличными боями, а для трудовых слоев населения были жестокими тиранами. Но в некоторых коммерческих городах, например в Венеции и Генуе, патриции, составившие себе состояние на торговле, правили мудро и проявляли при этом умеренность.
В других городах, по большей части в Кастилии, мелкопоместное дворянство вступало в союз с буржуазией и делило с ней общественное и политическое влияние. В Германии патриции из дворян слились в одно сословие с верхами буржуазии. В Северной Франции и Нидерландах сословие городских патрициев было поглощено другими сословиями или, что случалось чаще, уничтожено, иногда путем межсословных браков, иногда посредством суровых мер против феодалов. Но на большей части Запада понятие «сословие патрициев» означало то же, что «крупная буржуазия», то есть союз крупных предпринимателей, организаторов перевозок, крупнейших промышленных капиталистов, судовладельцев, менял и банкиров, а также богатых городских землевладельцев и рантье. Этот союз, в котором господствовала купеческая и промышленная аристократия, существовал официально, на законных основаниях. Обычно он назывался гильдия или ганза, иногда братство. Уже в начале своего существования такие союзы стали олигархическими. В некоторых английских городах союз знатных горожан едва насчитывал 200 членов, а в Генте в XIII в. объединял глав всего 39 семей. Члены сословия буржуазных патрициев или гильдии знатнейших горожан называли себя большими людьми города (majores, principes, optimates, proceres) или достойными людьми (bons hommes, prud'hommes, honor'es). С течением времени они образовали настоящие династии, которые назывались lignaiges в Северной Франции и Нидерландах, paraiges в Меце, geschlechter в Германии, honrats в Каталонии. Новичок мог попасть в их число только по праву рождения или если обладал большим состоянием, при условии что не занимался ручным трудом; кроме того, он должен был заплатить несколько крупных вступительных взносов. Гильдии, ганзы и братства не допускали в свои ряды мелких торговцев и никого из ремесленников. Сообщество патрициев было закрытой корпорацией, члены которой были объединены торжественной присягой и общностью интересов. Они строго соблюдали дисциплину под властью выборных администраторов союза, которые назывались «консулами», «купеческими капитанами», провостами, смотрителями или эшевенами. Эти начальники – например, провост продавцов воды в Париже, граф ганзы в Брюгге или shildrag и Ипре – имели помощников – совет старшин, или prud’hommes, которых было двадцать четыре в Париже и от двадцати до двадцати четырех в английских гильдиях. У гильдии был свой штат секретарей и казначеев, писцов, стражников и служащих; свое здание для собраний – ратуша или зал собраний горожан, финансовые ресурсы, состоявшие из пожертвований их членов или из других налогов, казна, бюджет, который позволял ей вносить платежи, гарантируя их общими доходами, собрания, на которых обсуждались ее дела и составлялись ее правила, празднества и банкеты, которые помогали укрепить солидарность ее членов. Она обеспечивала признание своих льгот и экономических и юридических привилегий. Она имела свои суды, а иногда свой герб. Так сообщество патрициев сделало гильдию орудием своей власти.