От предъязыка - к языку. Введение в эволюционную лингвистику.
Шрифт:
Флективная морфологизация. Различают два вида флексии — внешнюю и внутреннюю. Внешняя флексия находится на конце слова, поэтому по-русски её называют окончанием, а внутренняя вставляется внутрь корня. Внешняя флексия — основной способ морфологизации лексемы во всех типах языка, кроме изолирующего. Но в мизерном количестве она имеется и в изолирующих языках. Так, она есть в китайском языке («-men» — флексия собирательности у существительных, «-le» — прошедшего времени и совершенного вида и т. д.).
Зато в большинстве неизолирующих языков внешняя флексия — самый продуктивный способ морфологизации. Правда, и в них она представлена в разной мере. Возьмём, например, падежные окончания в индоевропейских языках. В современном французском у существительных их нет вообще, в английском — два, в немецком — четыре, в русском — шесть. Но есть языки, где падежей намного больше, чем в индоевропейских языках. К таким языкам относятся финно-угорские. Так, в финском языке — 14 падежей: номинатив, генитив, партитив, иллотив, инессив, эллатив, аллатив, адессив, транслатив, эссив, абессив, комитатив, инструментив. Такое же число падежей в эстонском языке. В нём нет инструментива, зато есть терминатив.
Ненамного отстали от финского и эстонского в числе падежей мордовские языки — эрзянский и мокшанский. В них — 12 падежей: номинатив (именительный), генитив (родительный), датив (дательный), аблатив (отложительный), инессив (местный), элатив (исходный), иллатив (вносительный), пролатив (переместительный), компаратив (сравнительный), абессив (изъятельный, или лишительный), транслатив (превратительный), каузатив (причинный). Каждый из падежей, кроме именительного, имеет особое окончание. Возьмём, например, мордовское слово ума «загон, поме». Ном. — ума, ген. — ума-нь, датив — ума-нди, абл. — ума-да, инесс. — ума-са, элатив — ума-ста, иллотив — ума-с, пролатив — ума-ва, компаратив — ума-шка, абессив — ума-фтома, транслатив — ума-кс, каузатив — ума-нкса (см. о этом подр.: Основы финно-угорского языкознания / под ред. В.И. Лыткина и др. М.: Наука, 1975, с. 298).
Внутренняя флексия в индоевроейских языках — большая редкость (вспомним английские foot — feet «нога — ноги», tooth — teeth «зуб — зубы», man — men «человек — люди»). Однако есть языки, где внутренняя флексия составляет характерную их особенность. Их называют внутрифлективными. К ним относятся семитские языки — в частности, еврейский (иврит) и арабский. Вот некоторые глагольные формы на иврите, отличающиеся соответственными внутренними флексиями в корне ГНБ со значением «воровать»: ГНоБ — воровать, ГаНаБ — воровал, ГоНэБ — ворующий, ГаНуБ — воруемое и т. д. Примеры некоторых глагольных форм с корнем КТБ из арабского: КаТаБа — написал, КуТиБа — был написан, КаТиБу — пишущий, уКТуБ — пиши и т. д.
Специальные слова. Типичными представителями данного вида аналитической морфологизации являются артикли и глагол «быть». С помощью последнего, как известно, во многих языках образуются определённые морфологические формы глагола — например, формы континиуса в английском. В артиклевых же языках мы наблюдаем выражение рода, числа, падежа и определённости/неопределённости в немецком; рода, числа, определённости/неопределённости — во французском; ед. ч. у неопределённого артикля и определённости — у определённого в английском.
Синтаксические позиции. При недостатке флексийных средств значение той или иной лексемы может выражаться посредством её позиции в предложении. С помощью данного способа многие слова морфологизируются в изолирующих языках. Слово «hao» в китайском в разных синтаксических позициях может быть и существительным (добряк), и прилагательным (добрый), и глаголом (быть добрым, любить).
Итак, мы видим, что морфологическая эволюция в неизолирующих языках пошла в основном по пути развития различных видов внутрисловной морфологизации — префиксации, суффиксации или флексации. В свою очередь развитие тенденции к аналитической морфологизации в изолирующих языках привела к закреплению частеречного значения у того или иного слова по его типичной семантиченской функции и типичной позиции в предложении.
5.2.2.5. Синтаксическая эволюция
Синтаксическая эволюция, как и любая другая, имеет две стороны — количественную и качественную. Первая связана с направлением «от простого — к сложному», а другая — с направлением «от беспорядка — к порядку». Имея в виду качественную сторону языковой эволюции, И.А. Бодуэн де Куртенэ писал: «В жизни языка замечается постоянный труд над устранением хаоса, разлада, нестройности и нескладицы, над введением в него порядка и однообразия» (Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963, с. 94–95).
«Устранение хаоса, разлада, нестройности, нескладицы» в синтаксической системе осуществлялось и продолжает осуществляться в рамках пяти основных ступеней синтаксической эволюции:
1) от однословных предложений к многословным простым;
2) от последних — к бессоюзным сложным;
3) от последних — к сложносочиненным;
4) от последних — к сложноподчиненным;
5) от сложных однотипных — к сложным смешанным.
Эти ступени, однако, очень относительны. Так, сложноподчиненные предложения создавались не только на базе сложносочиненных, но и бессоюзных сложных. Более того, в рамках каждой из этих пяти ступеней синтаксической эволюции осуществлялась внутренняя эволюция, которая, с одной стороны, шла по пути появления новых синтаксических моделей, а с другой, по пути упорядочивания всех типов предложения, уже имеющихся в языке в данное время. Однако эта схема даёт приблизительное представление о развитии синтаксиса от его более простых единиц к более сложным. Рассмотрим каждую ступень синтаксической эволюции в отдельности.
1. Однословные предложения -> многословные простые. Естественно предположить, что в период зарождения языка люди пользовались однословными предложениями. Такое слово-предложение совмещало в себе субъект и предикат (предмет и его признак). А.А. Потебня, как мы помним, пояснял это на примере гипотетического предложения «Лек», с помощью которого первобытный человек обозначал ситуацию, описываемую носителем поливербального языка с помощью предложения «Птица летит».