От предъязыка - к языку. Введение в эволюционную лингвистику.
Шрифт:
В самом абстрактном виде модель мира может быть представлена такой идеографической схемой:
Унисферу составляют всеобщие онтологические категории. В чём их своеобразие? В том, что они универсальны, т. е. имеют объективную основу в любом виде объектов — физических, биологических, психологических и культурологических, поскольку любой из этих объектов — бытие (сущее) и небытие (не-сущее), пространство и время, предмет и свойство, часть и целое и т. д.
Если физические, биологические, психологические и культурологические объекты изучаются в соответственных частных науках — физике, биологии, психологии и культурологии, то универсальные — в философии — в том её разделе, который называется онтологией.
Как систематизировать универсальные онтологические категории? Как привести их в систему, чтобы они не воспринимались как разрозненные, не связанные друг с другом, а вытекали из самой реальной действительности?
Это можно сделать, исходя из универсально-эволюционной точки зрения. Современный мир, с этой точки зрения, — результат его многомиллионной эволюции. Она включает в себя четыре звена — физиогенез, биогенез, психогенез и культурогенез.
Универсально-эволюционная точка зрения на мир, взятый на этапе его физического развития, предполагает бытие (существование) только этого, неживого, мира и небытие будущих «миров» — живого, психического и культурного. Следовательно, на первое место в системе онтологических категорий логично поставить категории бытия (сущего) и небытия.
Термины бытие и сущее следует расценивать как синонимы: как бытие, так и сущее — это то, что существует (что есть). Небытие и не-сущее, напротив, — это то, что не существует (или, говоря языком Аристотеля, не есть).
На синонимическое употребление терминов бытие и сущее, с одной стороны, и небытие и не-сущее, с другой, указывают такие слова Аристотеля: «Итак, сущее, когда оно есть, необходимо есть; точно так же и не-сущее, когда его нет, необходимо не есть» (Аристотель. Сочинения в четырёх томах. Т. 2. М., 1978, с. 102).
Г. Гегель подчёркивал диалектическую природу отношений между небытием и бытием: в небытии имеется начало бытия. Он писал: «Становление есть единство бытия и ничто (небытия. — В.Д.). Другим ближайшим примером служит начало. Вещи ещё нет, когда она начинается, но в начале содержится не только её ничто, но уже также и её бытие» (Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1975, с. 224).
Одним словом, ничего не возникает из ничего: в физиосфере было начало («инобытие») биосферы, в биосфере — начало («инобытие») психики и в психике — начало («инобытие») культуры.
Следующее место в предлагаемой системе могут занять категории пространства и времени, поскольку вне пространства и времени бытия не существует.
На третье место в системе онтологических категорий, очевидно, претендуют категории предмета и свойства, поскольку они представляют бытие в его более конкретном виде: говорить о бытии — значит говорить о бытии каких-либо предметов и их свойств.
На четвёртом месте в системе, о которой идёт речь, могли бы оказаться категории части и целого. Выражаясь по-гегелевски, часть — это «бытие-для-другого», а целое — это «для-себя-бытие» или «для-себя-сущее» (там же, с. 229; 236).
Любой предмет, с одной стороны, часть, а с другой, — целое. Так, физиосфера, биосфера, психика и культура, с одной стороны, — части мира (бытие-для-другого), а с другой, каждая из этих частей — целое (для-себя-бытие).
Без категорий части и целого невозможно объяснить эволюционное движение глобальных компонентов мира. В самом деле, жизнь зародилась в недрах неорганического мира как часть в целом, подобно тому, как психика зародилась в недрах живой материи. В свою очередь культура появилась благодаря достаточно высокому уровню психического развития наших животных предков. Во всех этих случаях мы наблюдаем отношения части и целого, если иметь в виду момент зарождения одного эволюционного звена в недрах другого.
Категории части и целого тесно связаны с категориями старого и нового, поскольку эволюция всегда движется от старого к новому.
Появление нового звена в эволюционном движении мира свидетельствует о переходе части в целое. Но новое целое сохраняет в себе нечто общее со старым целым. Так, живое существо сохраняет в себе мёртвую материю. Приходит время, когда последняя берёт в нём верх над его жизнью. «Живое умирает, — читаем у Г. Гегеля, — и умирает именно потому, что оно как таковое носит в себе зародыш смерти» (там же, с. 232). Таким образом, этот мир чреват не только движением вперёд — эволюцией, но и возвращением в прошлое — инволюцией.
Между эволюцией и инволюцией имеется существенная разница. Первая движется от простого к сложному (биосфера, например, сложнее физиосферы), а вторая — в обратном направлении. Вот почему в моделировании мира никак нельзя обойтись без категорий простое и сложное, эволюция и инволюция.
После категорий «часть — целое», «старое — новое», «простое — сложное», «эволюция — инволюция» мы не можем не поставить категории единства и борьбы противоположностей, качества и количества, поскольку без этих категорий невозможно объяснить механизмы эволюции и инволюции.
Вслед за категориями, связанными с законами диалектики, вполне резонно поставить категории общего и индивидуального, поскольку в каждом новом эволюционном звене, с одной стороны, сохраняется нечто общее со старым, а с другой стороны, в нём появляется нечто индивидуальное.
Дальше могли бы следовать категории сущности и явления, поскольку эволюционная теория не может объяснить природу того или иного явления без определения его сущности (например, сущности жизни в её конкретных проявлениях).