'От разбойника'
Шрифт:
– Господин ректор, - отозвался из машины третий, элегантно одетый манекен.
– Слушаю вас.
– Прошу вас сесть вас в машину, нам надо переговорить.
Куклы ученых скрылись в машине. Во время неуклюжего разворота шофер съехал с дороги и остановился под кактусами, за которыми укрывался я. Через открытое окошко мне был прекрасно слышен тихий голос третьего манекена:
– Мне весьма неприятно, но я перестал вас понимать.
– Черт подери! Неужели по свойственной нам рассеяности я обратился к этим
– Да нет. Вы говорили с ними на нашем.
– Тогда что, я недостаточно ясно высказался в пользу рационализма?
– Вы поражаете меня своим легкомыслием. Открыто издеваясь над учением этого человека в такой многочисленной группе слушателей, вместо того, чтобы победить его, вы только дали ему новых сторонников. Вначале нам следовало бы сделать, чтобы все стадо перешло на нашу сторону, и противопоставить его пастырю, чтобы затем отдать его без всяческого риска в руки прокурора. Но, избранная вами линия поведения, ведет к нежелательным волнениям.
– Полно, дорогой мой декан! Неужели вид полусумасшедшего пророка так сильно вас тревожит?
– Вы уж извините, только лично я вовсе не нахожу фольклора в описываемом им безумном представлении о мире. Это же скандал, чтобы какой-то неграмотный тип, даже без начального образования, какой-то зазнавшийся шут гороховый шатался по всему Кройвену и безнаказанно призывал жителей города к бунту. Адольф!
– Слушаю, - ответил шофер.
– Ты что, застрял в песке?
– Уже едем.
– Выезжай на дорогу и еще раз остановись возле пророка. Я вам покажу, как следует лишать фанатиков веры.
– Еще сегодня я объявляю собрание членов нашего президиума, посвященное данному вопросу, - заявил ректор.
Автомобиль остановился рядом с Блеклым Джеком.
– Учитель!
– выглянул из окошка декан.
– Если ты являешься сверхъестественным персонажем, сыном Живого Зрителя, что послал тебя на съемочную площадку, чтобы здесь ты учил, как играть и тем самым заслужить для себя вечную жизнь, убеди всех, что ты мессия - совеши в нашем присутствии какое-нибудь чудо.
На пляже воцарилась тишина. Учитель неспешно повернул голову к фальшивым жрецам заний.
– Вам я никаких знамений не покажу.
– Потому что и не можешь!
– Слыхали? Камень, отброшенный зодчими, сделался краеугольным. Но если кто упадет на камень этот - разобъется, если же на кого-нибудь камень сей упадет - сотрет в порошок!
– Скажешь ли ты то же самое губернатору Кройвена, когда прийдет время платить налоги? Как ты считаешь, должны ли граждане платить их?
– Зачем вы искушаете меня, лицемеры? Покажите мне монету, и тогда я скажу вам.
Когда же деньги ему дали, он спросил:
– Чье здесь изображение и подпись?
– Губернатора.
– Тогда отдайте губернатору то, что надлежит ему, а Зрителю - что Его
По толпе собравшихся пронесся грозный шорох. Автомобиль медленно поехал мимо собравшихся на дороге манекенов. Когда же он исчез за изгородью искусственных пальм, к Блеклому Джеку подошел один из его учеников и спросил:
– Знаешь ли ты, что, услыхав слова эти, книжники остались недовольны?
А тот ему ответил:
– Всяческий род, которого Отец мой небесный не прививал, искоренен будет. Слепые незрячих в яму ведут. Оставьте их, ибо глаголю вам, что за каждое слово пустое, сказанное на съемочном плане, ответите вы в судный день.
Еще до наступления полдня Блеклый Джек повел свой народ по другим местам. В течение нескольких часов я следовал за ним в обходе съемочной площадки. Поначалу, оставив Парайо в стороне, мы направились по берегу Вота Нуфо к пляжам, занятым богатыми обитателями Альва Паз. За выездом с моста у Тридцатой Улицы, где нас вновь окружили декорации, мы приблизились к макету шикарного кемпинга, где искусственные слуги, одетые в бумажные ливреи, крутились возле молодого своего хозяина.
Этот юноша, чье тело было отлито из самого высококачественного пластика, как оказалось впоследствии, держал в руках треть акций всех предприятий Нижнего Ривазоля (где стояли одни только декорации) и владел десятком очень дорогих гостиниц, живописные щиты которых главенствовали над искусственнным Альва Пазом.
Когда колонна статистов топтала зеленые опилки, что изображали траву перед кемпиногом, юноша крикнул Блеклому Джеку:
– Добрый Учитель! Что должен я делать, чтобы попасть на небо и жить в нем вечно?
– Почему ты называешь меня добрым? Нет никого доброго, кроме самого только Зрителя, ибо от милостей его все зависит. А если сам не знаешь, что тебе делать, но желаешь войти в жизнь, придерживайся заповедей.
– Каких же?
– Не убий и не кради. Не лжесвидетельствуй против ближнего своего и возлюби всякого, как самого себя.
– Эти заповеди я почитаю с раннего детства, так чего же мне не хватает?
– Если желаешь быть совершенным, пойди, продай свои имения, раздай деньги бедным и, перейдя на первый план, следуй за мною. Покинь все, что имеешь, ради сокровищ небесных.
Выслушав этот добрый совет, юноша весьма опечалился. Тяжело было ему встать с кресла, в сидении которого он укрыл все свои ценные бумаги, изображающие его огромное состояние.
– Воистину говорю я вам, - объвил проповедник статистам, - что с трудом войдет он в царствие.
А когда ученики его прошли дальше в поселок Альва Паз, где нарисованные на холстине изображения роскошных домов имитировали виллы городской аристократии, он остановился перед макетом великолепного особняка и добавил: