'От разбойника'
Шрифт:
– Ибо на этом плане легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому заручиться милостью Зрителя. Множество первых ныне станут последними, а последних - первыми. И из многих созванных немногие будут по нраву Господу, чтобы пред иными войти в царствие Его.
Так случилось, что когда Блеклый Джек ходил по кварталу псевдо-богатства, к нему подошел какой-то пластиковый слуга.
– Мой хозяин сидит перед пустой бутылкой и весьма удручен этим, сказал он.
– Если ты можешь, вступи в дом наш, возложи десницу свою на все рюмки и наполни их из пустоты.
Учитель вовсе не накричал
– Хорошо, - согласился он.
– Я прийду и утешу его.
Когда же он прошел в макет дома мрачного хозяина и уселся за стол в компании своих учеников и нескольких священников, через другие двери в комнату ввалилась компания бандитов во главе с самим неуловимым гангстером, Давидом Мартинесом. Все тут же протянули руки с пустыми стаканами, а Блеклый Джек взял в руку пустую бутылку от виски и преклонил ее над всей этой посудой. Большая часть стаканов так и осталась пустой - но себе, мне, а также нескольким живым ученикам учитель налил из этой пустой бутылки самое настоящее виски.
Пластиковые пьянчуги восхваляли учителя, тот же говорил с ними притчами, подливал и сам не забывал про свой стакан. В это время шпионящие за Блеклым Джеком священники шушукались меж собою по углам:
– Разве это не Карлос Онтена сидит здесь?
– Это он.
– А вон тот, второй, в черном сомбреро на голове? Разве не называют его Давидом Мартинесом?
– Воистину, так называют его.
– Выходит, что с бандитами пьет их наставник.
Блеклый Джек тут же пригасил подобные замечания:
– Здоровые не нуждаются в услугах врача, но те, кому плохо, - сказал он.
После этого замечания Блеклый Джек покинул дом Мартинеса и потянул всех назад, в Парайо, где стоял его родной дом. Но и там - в глазах соседей, знавших его с самого раннего детства - не заслужил он ни признания, ни уважения.
Увидав его, люди только пожимали плечами и перешептывались:
– Разве не сын это плотника, у которого мастерская за пекарней? Разве не рос парень этот на улице и не воспитывался с нашими сыновьями и дочками. Мы видели его всю его жизнь и слишком много знаем о нем, чтобы считать, будто он выше нас.
В Парайо Блеклый Джек никаких чудес не совершил. Он распустил народ и покинул поселок. Уже на поле он остановил учеников своих, будто собирался произнести долгую проповедь. Но потом лишь усмехнулся, махнул рукой, и откинул длинные волосы назад, с лица, чтобы сказать:
– Нет пророка ни в доме своем, ни в своем отечестве.
XVI
В самое жаркое время дня, когда солнце палило в небе, на дороге из Парайо на берег озера Вота Нуфо, учитель сошел с раскаленной трассы и, усевшись в тени настоящего дерева, где устроились на отдых и его самые верные ученики и слушатели, сказал тихо-тихо, как бы сам себе:
– Я пришел, но не узнали меня...
После чего спросил уже громко:
– За кого меня принимают люди?
– Одни видят в тебе пророка, - ответил кто-то, - а другие обманщика.
– Кто же я для вас?
Ему ответил смелый голос:
– Ты - Режиссер мира, истинный сын Зрителя живого.
– Благословен же будь, ученик мой, за слова эти, ибо сечас их подсказали тебе не кровь и плоть твоя, но Отец мой, что глядит на экран мира.
После
– И потому, - продолжил он после временного раздумья, - если кто желает идти путем моим, пусть отречется от себя самого. Ведь что поможет человеку, пускай даже и завладеет он всем миром, если утратит он душу и предстанет пустым в День Окончательного Монтажа. Но если кто утратит душу свою ради меня, обнаружит ее в себе и на экране пред глазами справедливого Зрителя.
Вскоре после полудня Блеклый Джек попрощался с учениками и ушел. Но перед тем он предсказал, что будет ожидать их на закате солнца на вершине горы возле Пиал Эдин.
Когда последние слушатели спустились вниз, к мосту возле Двадцатой Улицы, я остался сидеть под деревом на склоне, откуда открывался прекрасный вид на противоположный берег озера. Оставляя внизу неподдельные воды озера, я всматривался в стальную даль Уджиофорте, расцарапанную колоннами настоящих небоскребов. Высотные здания Центра заливало солнце, и они купались в чистейшей лазури, а над остальной частью западной стороны неба в несколько слоев повисли белые, всклокоченные облака и черные тучи. Очень скоро верхушки всех зданий Центра скрылись в сизой заслоне.
И все эти громадные строения, весь этот лес небоскребов - были возведены ради нескольких героев фильма, которые даже не могли и знать о том, что все крутится только лишь вокруг них, что ради них построен шестимиллионный город. Им и не дано было знать об этом, поскольку, если бы правду узнали, были бы настолько ею поражены, что не смогли бы играть по-настоящему.
Это внутреннее замечание - через мыслишку о Мюриэль - заставило меня вспомнить о Линде, в одно мгновение вернув мне память о множестве проведенных с нею счастливых дней. Я почувствовал резкую потребность встретиться со своей знакомой и вместе с тем - страх перед арестом, которого я не испытывал в присутствии Блеклого Джека. Я решил позвонить Линде из первого же встреченного по дороге телефона-автомата.
И в тот самый момент, когда я принял это решение, у меня за спиной раздался какой-то подозрительный шорох. Резко поднявшись с травы, я ударился головой о что-то твердое, тут же исчезнувшее из поля моего зрения. Мне показалось, что я просто ударился о ветку дерева, на самом же деле это был подбородок склонившегося надо мной манекена. После этого он упал на землю, нокаутированный этим сильным ударом.
Искусственный мужчина не подавал никаких признаков жизни. Он лежал ничком на траве, вытоптанной учениками Блеклого Джека, и даже не шевелился. Одет он был в трехцветный мундир профессионального шофера какого-то официального учреждения. Маска его лица была совершенно разбита, из чего следовало, что я вновь, не желая того, совершил убийство.