От войны до войны
Шрифт:
– Нет, – покачал головой кардинал, – у него было больше часа, и он этим воспользовался. «Ганс Корш» – старый ызарг, он понимал: первое, что сделает маршал Алва, прочитав письмо – схватит гонца. И это еще один довод в пользу того, что морочили не вас, а Окделла. Как я понял, милый мальчик застал весьма непристойную сцену?
– Ну, непристойной я бы ее не назвал, – задумчиво произнес Алва, берясь за кувшин, – все были одеты… По большей части.
– С вашей точки зрения, возможно, – Сильвестр не знал, злиться ему или смеяться, – я мог бы напомнить,
– Можете не напоминать, – Алва выпил и снова налил, – я помню.
Он задался целью напиться или это игра? Пусть докучливый гость, которого не выгонишь взашей и не убьешь, уберется сам, ведь разговаривать с пьяным что воду копать.
– Если я ошибусь – поправьте. Юный Окделл, как все щенки этого королевства, влюблен в Катарину Ариго, и вдруг – такое зрелище! Что остается бедному герцогу – убить себя или убить вас.
– Это если действовать по советам великого Дидериха, – зевнул Рокэ, – но жизнь не столь поэтична. Полюбовавшись грудью Ее Величества, юный Окделл отправился к баронессе Капуль-Гизайль. Для сравнения.
– Вряд ли он отправился туда по собственному почину, – сухо сказал Сильвестр. – Вы упоминали, что на вашего оруженосца усиленно покушаются. Меня это заинтересовало.
– Ничуть не удивлен.
– Убийца, похоже, устал и отдыхает. Зато мои прознатчики узнали, что герцог Окделл покинул дом баронессы Капуль-Гизайль весьма поздно и прямиком отправился в ваш особняк. Следующим утром он проследовал в некую таверну на берегу Данара, где имел разговор с Валентином Приддом. Затем юноша, оставив лошадь, пошел в аббатство Святой Октавии, причем впустили его через боковой вход.
Герцог потянулся к очередной бутылке, но Сильвестр решил не останавливаться, Алва все прекрасно понимает и, нравится это ему или нет, выслушает до конца. Рокэ ловко открыл вино, но возиться с кувшином не стал, а плеснул прямо в бокал, выпил и немедленно налил еще. Сколько он еще выдержит? Час? Два?
– В аббатстве Ричард Окделл пробыл около часа и еще три часа провел на берегу Данара. Прознатчик утверждает, что молодой человек производил впечатление только что свалившегося с луны. Спустя два дня Ричард посетил особняк Августа Штанцлера, где оставался три с половиной часа. Возвращаясь через Золотую улицу, молодой человек задержался на площади Святого Хьюберта, где просидел на кромке фонтана еще три часа. В восемь вечера он вошел в ваш дом. Больше герцога Окделла никто не видел. Кроме вас и ваших кэналлийцев.
– Звучит загадочно, – хмыкнул Рокэ, он или уже был пьян, или притворялся таковым, – Дидериху б понравилось.
– Без сомнения. На следующий день вы без всякой надобности отправились ко двору, хотя обычно тащить вас во дворец приходится на веревке. По дороге вы прихватили виконта Валме, с которым никогда раньше не пили и не воевали, а во дворце затеяли разговор с Леонардом Манриком, а это семейство вы только терпите…
– С трудом, – уточнил Рокэ, разглядывая вино на свет, – причем с большим. Когда-нибудь я обязательно убью какого-нибудь Манрика. Для сохранения равновесия.
Насчет семейства тессория кардинал придерживался сходного с Рокэ мнения, но сейчас эти люди были нужны. Вот когда дойдет дело до смены династии, Манриков и впрямь придется убрать.
– О Манриках потом…
– Хорошо, – с легкостью согласился Алва, опрокидывая бокал. – Хотите еще шадди?
– Нет. Не хочу повторения октавианских праздников. Налейте мне вина. Что тут у вас? «Черная кровь»?
– Да, – Рокэ глянул на бутылку, – ровесница Рубена…
– Брат был старше вас на десять лет?
– Почти на одиннадцать, – Алва очень спокойно встал, протянул бокал Его Высокопреосвященству и вдруг с силой засадил пустой бутылкой о каминную решетку, брызнули, разлетаясь, осколки…
Сколько он уже выпил? Сильвестр еще ни разу не видел, как Ворон напивается. Еще бы понять, сколько в его пьянстве игры, сколько правды.
– Рокэ, остальное мы обсудим завтра.
Алва то ли не расслышал, то ли не счел нужным отвечать. Он открыл еще одну бутылку и, вернувшись на свое место, отхлебнул прямо из горлышка.
– Ваше Высокопреосвященство, говорите, я соображаю, на каком я свете.
Соображает? Может, и так. Квентин Дорак старше Рокэ Алвы на двадцать один год. И на двадцать четыре года младше его отца… Кардинал Диомид и маршал Алваро, кардинал Сильвестр и маршал Рокэ. Все повторяется и все неповторимо, а жизнь кончается, и только Леворукий знает, успеет он сделать то, что нужно, или нет.
Кардинал Талига сделал маленький глоток. Вино было изумительным.
– Итак, Рокэ, для меня очевидно, что вы явились во дворец с одной-единственной целью – затеять ссору. Не знаю, нужны были вам именно Ги с Килеаном или вы положились на судьбу…
– Скажем так, я рад, что подвернулись именно эти.
– Но могли быть и другие?
– Могли… Мне было нужно четверо… Или восьмеро… Закатные твари!
Алва снова хлебнул из бутылки и потянулся к гитаре, но играть не стал, просто положил на колени.
Его Высокопреосвященство сам не понимал, хочет ли он, чтобы Рокэ сбросил свои вечные доспехи или нет. В душах потомков Рамиро горит Закат, не стоит туда заглядывать. Значит, встать и уйти? Или воспользоваться случаем и увидеть подлинного Повелителя Ветров?
– С вашего разрешения я продолжаю, – кардинал задержал взгляд на блестящем бутылочном осколке. – При ссоре присутствовал Август Штанцлер, но он и не подумал ее прекратить, только добился переноса на утро. Ваши противники настаивали на смертельном поединке, и это при том, что среди них был один первостатейный трус. В секунданты они взяли не только своих сторонников, но и людей непредвзятых. Некоторые из них утверждают, что ваше опоздание удивило братьев Ариго меньше, чем ваше появление.
– Мевен и Валме? Валме поедет со мной в Ургот… Времени в обрез, дожи ждать не будут… Но начнут они с Фельпа!