Отавало идет по экватору
Шрифт:
Сельский праздник в горном районе Сумбагуа
Есть у отавало праздник, какого нет, судя по всему, у других индейских народов, населяющих континент. Его вполне можно назвать "сладким праздником". Это "Фестиваль Сан-Луис Обиспо" ("Фестиваль святого епископа Луиса"). Проходит он каждый год 19 августа в небольшом
"Фестиваль" отличается прежде всего своим простодушным комизмом. По единственной улочке крохотного поселка идет толпа босоногих индейцев. Музыканты что есть сил дуют в кены и флейты, бьют в барабаны, играют на трубах. Бок о бок с ними шествуют "знаменосцы": у этих участников процессии в руках длинные бамбуковые шесты, похожие на лыжные палки, но увенчанные двойными кольцами и бумажными шарами и конусами непонятного назначения. Процессия возвещает о начале "Фестиваля Сан-Луис Обиспо". Однажды мне довелось своими глазами увидеть таких музыкантов, и, признаться, больше всего меня поразил не столько их внешний вид, сколько присутствие в составе оркестра индейца, дувшего в огромную, сверкавшую на солнце медную трубу-геликон.
Организуют праздник восемь - десять человек, которых называют "корасами" (по-испански "кораса" - броня). Обычно это зажиточные индейцы, поскольку праздничная одежда очень дорогая и нужно иметь служку, который бы заботился как об этом наряде, так и о другом - маскарадном. Прибыв в местечко, "корасы" сначала присутствуют на мессе в церкви. Каждого из них сопровождают два отавало, переодетых в "юмбо" - амазонских индейцев, и один "лоа" - своего рода придворный льстец.
Вот месса окончена. Все выходят из церкви и садятся на лошадей. Льстецы произносят хвалебные речи в честь своих "корасов", те выслушивают дифирамбы, после чего пытаются галопом ускакать от свиты. Свита преследует своих покровителей, бросает в них карамель, пытаясь их "ранить", "корасы" же не должны защищаться руками - правила предписывают им лишь уклоняться от "снарядов". Нечего и говорить, что участники праздника - отличные наездники, превосходно управляющие лошадьми.
По окончании состязания жюри осматривает его участников и определяет, кто из них получил меньше "ранений". Так выявляется победитель. После этого индейцы, уже не различая "чинов" и "званий", всем миром отправляются в кабак. Праздник продолжается несколько дней.
Такова внешняя канва "Фестиваля Сан-Луис Обиспо". Узнать, что символизирует собой "сладкий праздник" и каково его происхождение, мне, к сожалению, так и не удалось.
В последние годы прогрессивная общественность Эквадора все громче бьет тревогу по поводу настоящей экспансии питейных заведений, которые растут в долине Отавало как грибы после дождя. Однако никто не сдерживает появления все новых и новых кабаков, никто не контролирует, чем там торгуют. В результате возле таверн, а то и прямо на обочинах дорог все чаще можно увидеть забывшихся пьяным сном индейцев. Молох алкоголизма безжалостно пожирает здоровье отавало.
Знакомясь с жизнью и бытом отавало, нельзя не согласиться с существующим мнением, что по сравнению с другими индейскими народами на континенте они достигли "процветания
Действительно, в целом ряде случаев сложилось такое положение, когда общины, имеющие большие земельные площади, достигли соответственно и большей "индустриализации" в сфере ткачества, если только это слово вообще применимо к их кустарному способу надомного производства. Так или иначе, владение землей, скотом, собственными (пусть примитивными) средствами производства ставит отавало в социально-экономическом плане в привилегированное положение по сравнению с индейскими народами, населяющими эквадорскую Сьерру или Восточную Сельву.
Но и эта их привилегированность тоже весьма и весьма относительна. Ибо при всем том, что они отличные земледельцы и ткачи и их кустарная продукция находит широкий сбыт и в стране, и за рубежом, что их дети ходят сегодня в школу наравне с белыми детьми, а сами они избавлены от откровенной расовой дискриминации, они по-прежнему стоят на одной из самых нижних ступенек современного эквадорского общества, а "настоящие" эквадорцы все еще относятся к ним как к "невежественным индиос".
В тисках безземелья
...В помещении Конфедерации трудящихся Эквадора как-то появилась группа крестьян. Низкорослые и разновозрастные. Обветренные лица под вылинявшими, выгоревшими от дождей и горного солнца фетровыми шляпами цвета вареного гороха. Грубые домотканые пончо неопределенно коричневых тонов. Все - из Гальте, что в провинции Чимборасо.
"Голове" группы Мартину Покульпале 36 лет, но выглядел он гораздо старше своего возраста. Неспешно объяснял Покульпала секретарю Конфедерации по крестьянским вопросам проблемы крестьян Гальте:
– У нас нет земли. Совсем нет. Мы приехали в Кито в Федерацию индейцев за помощью. Надеемся, что Конфедерация трудящихся тоже нам поможет. Дело в том, что среди крестьян Гальте уже сейчас наблюдается разлад, хотя аграрная реформа в наших краях еще и не начиналась. Землю нам обещают давно, но никак не дадут. А крестьяне уже спорят между собой: что с землей делать? Одни хотят создать кооператив, другие ратуют за общину наподобие тех, какие существовали в старину, третьи колеблются, ни туда ни сюда...
Ходоков было много, человек пятнадцать. И почти все думали, что уж в столице-то можно решить вопрос насчет "их землицы" там, в Гальте.
– Мы пока мирными средствами добиваемся выделения нам земли, - говорил один из них.
– Но сколько можно ждать? Провинция наша славится боевыми традициями, они создавались в ходе борьбы крестьян-индейцев за землю. Борьба эта велась десятилетиями. Неужто опять придется браться за вилы?..
– В нашей округе шестьсот восемьдесят гектаров земли, - рассказывали ходоки.
– Вся она в распоряжении Института аграрной реформы. Крестьяне хотят, чтобы землю отдали пятистам семьям и чтобы дети "уасипунгеро" организовали на ней кооператив. Институт тоже хочет создать кооператив, но на свой лад и только из шестидесяти семей. А что делать остальным?..