Отбор для Слепого
Шрифт:
— Мы квиты.
— Что? — он, конечно, не понимает, что я хочу сказать.
— Ну ты, помнится, тоже в обморок свалился, когда меня увидел в первый раз!
— Я-то тебя успел подхватить, а ты — жестокая, позволила мне упасть!
— Хорошо хоть ломом не ударила! Пожалела.
— Ты пожалела? Да это просто я увернулся!
Он помогает мне сесть на кровати — устраивает на подушке, прислоненной к стене. Хотя я, конечно, могу и сама — мне очень неловко, мне стыдно, что ему приходится возиться здесь со мной, когда он, скорее всего, должен сейчас быть со своими
— Та-ак, — на колени ко мне приносится маленький поднос с чем-то очень похожим на суп. — Сейчас я тебя покормлю, а потом ты спать будешь, а мне отлучиться нужно… ненадолго.
— Ды ты иди! Я сама справлюсь, — рот наполняется слюной и я, хоть и вновь сгораю от стыда, но на еду не смотреть не могу. — Там тебя, наверное, ждут.
— Я, вообще-то, в душ хочу сходить! На сегодня я свободен.
Он наполняет ложку и подносит к моим губам, приговаривая:
— Ну что же ты так? Разве можно доводить себя до такого? Почему не сказала мне в дороге, что голодна?
Забыв о гордости и стараясь не смотреть в его лицо, чтобы не видеть жалости к себе, я быстро вбираю в рот содержимое ложки и с невероятным наслаждением проглатываю его.
53. Давид.
Сам не понимал, зачем так тороплюсь. Почему для меня так важно, что в моей комнате, в моей постели сейчас не пусто и там находится не рядовая, не обычная женщина? Покормив и укрыв ее одеялом, отнеся на кухню посуду, я наскоро перехватил то, что поставила передо мной Олечка, дочка Стрелка. Я замечал недовольство девушки, я даже помнил, что когда-то в другой моей жизни заигрывал с ней и, кажется, пару раз зажимал где-то в укромных уголках. Но, к счастью, глупость моя дальше этого не зашла! Я замечал ее желание поговорить, чем-то задеть, затронуть меня, но не реагировал, я очень спешил…
Из кухни, через длинный общий коридор, по обе стороны от которого расположены двери — входы в спальни бойцов, я быстро прошел в душевую. Намылился сделанным нашими женщинами, неприятным наощупь куском коричневого мыла, а потом с наслаждением обмылся привычной холодной водой. Вытирался лишь бы как-нибудь — мне было некогда, я очень спешил!
На обратном пути меня догнал Ярослав. Я, конечно, был рад его видеть, но эта радость — она где-то глубоко в душе, а на поверхности… мне нужно было идти!
— Давид, дружище! — он дружески похлопал по плечу. — Мне Зоя сказала, ты девушку привез? Когда знакомить будешь?
— И когда она всё успевает, эта Зоя? — не почувствовать недовольство в моем голосе Яр не мог. А я психовал и понимал, естественно, что они оба — и Рыжая и Яр — говорят обо мне за спиной исключительно в добром смысле, совершенно точно, обрадуются за меня и одобрят Регину, если, конечно, у нас с ней что-нибудь получится…
— Я понял. Ты спешишь. Завтра. Завтра поговорим.
Получив возможность, я чуть ли не бегом припустил в свою комнату.
… Я раздеваюсь и знаю, что это не тот случай, когда меня за мои усилия вознаградят сексом. И, да, к чему врать — меня это немного расстраивает. Но не настолько, чтобы пойти и переночевать в комнату к бойцам,
В темноте не понятно, спит она или нет. Но лежит под одеялом тихо-тихо, не дыша. И каждую секунду ожидая того, что прогонит, попросит уйти или даже закричит, я быстро, чтобы не передумать ныряю к ней под одеяло. И с удивлением понимаю, что она успела раздеться!
Моя рука неуверенно, давая ей время, чтобы воспротивилась, чтобы отказала, оглаживает спину… На ней что… одни трусы? О подобном я даже и мечтать не мог! И ни с одной другой не стал бы сейчас разговарить — и так-то все понятно! Но не с ней…
— Регина, ты не спишь?
— Ты помнишь мое имя?
— Помню. Просто Гайка мне нравится больше! — я провожу кончиками пальцев по нежной коже плеча, спускаюсь по руке на бок, каким-то непостижимым образом оказываюсь на бедре… безумно хочу ее! Так, что ни о чем другом думать не могу! Развернуть, раздвинуть ноги и втиснуться в горячую глубину! Но это же Регина! Мне нужно, чтобы она сама хотела этого! — Ты разделась, чтобы соблазнить меня?
Говорю с придыханием, как будто бы после комплекса упражнений, тяжело и хрипло.
— Чтобы отдать долг.
— Что-о? Какой долг? — я резко сажусь, сбрасывая одеяло на пол. — О чем ты?
— Ты спас меня. Забрал из тюрьмы. Кормил, лечил…
— И ты решила, что я делал это для того, чтобы переспать с тобой.
— Да.
Ее честность вовсе не радует меня. И не успокаивает мою ярость!
— Знаешь что… ненормальная! Я! Да я к ней со всей душой, а она! Если бы мне просто секс нужен был, я бы запросто нашел себе… любую, какая под руку подвернулась!
— Я тоже так думаю. И не понимаю, почему я! Из жалости?
И правда, почему? Почему мне так нужно было вернуться в комнату к ней? Почему я так спешил? Почему не поговорил спокойно с Ярославом — он-то всегда готов был выслушать и помочь, и делал это не раз! Почему мне так обидно слышать ее слова — ведь, действительно, она именно так и думает, как говорит! И есть ли смысл обижаться на нее, если вот именно по таким — примитивным, жестоким законам — мы живем сейчас все, неважно велик ли твой клан или мал?
Я устало поворачиваюсь к ней, сжавшейся в комочек, прислонившись спиной к стене — маленькой, одинокой, испуганной… В комнате темно — лунный свет из окна едва освещает ее. Но я знаю, что она плачет. Я чувствую это, хоть Регина не издает ни звука — от нее веет тоской и безысходностью.
— Нет. Не из жалости. Ты мне нравишься. И вообще, у тебя есть выбор — у нас имеется отдельная комната для женщин, я уверен, что там и сейчас есть пустая кровать. Хочешь, я отведу тебя и устрою? — мне самому неприятно думать о таком исходе. Неприятно только по одной причине — я не хочу оставаться один, поэтому сразу же предлагаю Регине и второй вариант, только стараюсь приукрасить его, насколько это возможно. — Но можешь и здесь остаться. Это — моя комната. А я завтра найду себе местечко у молодых бойцов.