Отбор для Тёмных Князей
Шрифт:
— Я… надела… маску… на тебя? Я?
— Давай, Марго. Открой дверь. Это вопрос жизни и смерти.
Ошеломлённая его словами, я повернула ключ. В тишине раздался лязг отпирающихся засовов.
— Ну же, — подтолкнул Ролан.
Я дёрнула на себя дверную ручку, и наружу хлынул ослепительный белый свет.
* * *
— Марго, подожди! — кричала Ленка, стоя на пороге открытой квартиры. — Я хотела как лучше! Хотела вас помирить! Марго!
Слёзы застилали глаза. Я бежала по лестнице, не видя ступенек.
Предательница! Лучшая подруга, называется. Не ожидала от неё такой подставы. Пригласить на девичник Маринку, эту змею!
«А я беременна. Мы с Максимом так счастливы».
Чёрт побери, Марго, соберись! Перестань рыдать! Возьми себя в руки!
На последней ступеньке я споткнулась и едва не упала. Вслепую нащупала кнопку домофонной двери.
Скорее домой! Забраться под тёплый плед, включить самую драматичную музыку из своей коллекции, достать бутылку вина. Забыться. Мне надо забыться, вернуть потерянное душевное равновесие.
Больно. Почему даже спустя три года так больно?
Ветер выл. Снег скрипел под ногами. В лицо летели огромные морозные хлопья, похожие на призрачных насекомых. Дорогу совсем замело. Я поднялась к Ленке на полчаса, и за это время мою машину успело запорошить.
В кармане шубы я нащупала ключ. Заснеженная легковушка моргнула фарами. Сейчас поедем. Слышишь, Марго? Сейчас поедем. Успокойся. Как ты поведёшь машину в таком состоянии?
Со двора я выезжала, не глядя по сторонам, не боясь зацепить припаркованные на стоянке авто, руки тряслись, из груди рвались судорожные рыдания. У меня начиналась самая настоящая истерика.
Господи, ну почему я так реагирую? Ничего же не случилось. Подумаешь, тварь беременна и всё у них с этим мерзавцем хорошо. Забей. Плюнь, разотри и иди дальше. Неужели ты, глупышка, надеялась на закон бумеранга? Что бог воздаст обидчикам по заслугам. Жизнь несправедлива. Смирись.
Я выехала на объездную дорогу. Дворники работали, как сумасшедшие, но не справлялись с метелью. Ужасная погода. Чудовищная. Ничего не видно из-за снегопада и слёз.
Мобильник, брошенный на пассажирское сидение, завибрировал, экран загорелся, явив взгляду номер Ленки и её фотографию в парео на фоне моря. Что надо от меня этой предательнице? Разозлённая, я потянулась к телефону — выключить, заблокировать, заставить замолчать! — а когда разогнулась, сквозь хлопья снега увидела тень, метнувшуюся мне наперерез.
Господи! Кот! Дорогу перебегал чёрный кот. Откуда он только взялся?
Я ударила по тормозам. Крутанула руль и почувствовала, как машину заносит на скользком асфальте. Меня завертело, как в безумной карусели. А потом ослепило светом фар.
* * *
Я открыла глаза и увидела белый потолок, белые стены, женщину в белом халате, сидящую за столом над бумагами. У левого уха пронзительно запищало, и незнакомка подняла голову. Её рот сложился в идеальное «о».
— Боже мой, — прошептала женщина одними губами, а потом закричала, метнувшись к двери: — Антон Сергеевич, Роман Сергеевич, пациентка, Смирнова, пришла в сознание! — а затем повернулась ко мне: — Как ты себя чувствуешь, деточка? Это такое чудо. Такое чудо. Антон Сергеевич так за тебя молился, всё время проводил рядом с твоей постелью. И Роман Сергеевич тоже.
— И я, — раздался слева знакомый детский голосок.
Я скосила взгляд. На соседней постели сидел мальчик лет шести, тёмненький, щупленький, и смотрел на меня блестящими глазами.
— Папа сказал, что поможет тебе найти дверь. Выведет из темноты. Он умеет, — и добавил заговорщицким шёпотом: — Папа волшебник.
Женщина в белом халате неодобрительно покачала головой:
— Опять сказки сочиняешь. Сиди и помалкивай. Тебе вообще нельзя здесь находиться. Не положено. Твой отец не волшебник. Врач. Реаниматолог. Хотя… да, все врачи волшебники. Ты прав.
Она склонилась над кроватью и взяла меня за руку.
— Можешь сжать пальцы? Свет не слишком яркий? Задёрнуть шторы?
Я моргнула. Рот закрывала кислородная маска. От катетера на руке тянулась тонкая пластиковая трубка и крепилась к пакету с прозрачной жидкостью, висящему на штативе рядом с кроватью. Какая-то штука сжимала указательный палец.
— Где же они? — проворчала медсестра. — Вышли что ли? Никита, сбегай к кофейному аппарату. Может, отец там?
Мальчик кивнул, спрыгнул с кровати и исчез за дверью.
— Егоза, — женщина проводила ребёнка взглядом и улыбнулась, но грустно. Вздохнула: — Бедный. Ему так не хватает материнской любви. Так не хватает. Сидел здесь рядом с тобой, когда Антон Сергеевич разрешал. Вбил себе в голову, что ты, когда очнёшься, станешь его мамой. Несчастный малыш. Мать его два года назад погибла. Тоже попала в аварию на… Ох, зачем я тебе это рассказываю? Попробуй пошевелить ногами. Получается?
— Что со мной случилось? — прохрипела я, как только медсестра сняла с моего лица кислородную маску. Голос прозвучал незнакомо и чужеродно. В горле першило.
— Ты едва не погибла. Была в коме. Но хвала всевышнему, пришла в себя.
Была в коме?
— Как долго? Как долго я…
Медсестра опустила взгляд:
— Три месяца.
Боже мой, три месяца.
Три месяца я находилась на грани жизни и смерти.
«В замке Тумалона есть дверь. Скрытое за ней ценнее денег, слаще чувственных удовольствий, головокружительнее власти».