Отчаяние
Шрифт:
Я пробирался между лотками и палатками, жонглерами, подкидывающими аквариумы с рыбками, и акробатами на ходулях. Все это очень впечатляло, об опасности напоминало лишь заунывное нытье уличных певцов. Члены «Смирись, наука!» ходят на все пресс-конференции и старательно поддерживают тон стычки Уолш с Мосалой; по сравнению с ними МВ кажется трогательно безобидным. Я подозреваю, что это – сознательная стратегия, игра в хороший и плохой культы, цель которой – увеличить охват. «Смирись, наука!» ничего не теряет от экстремизма: если кто и уйдет, возмущенный поведением Уолш (в МВ, надо думать), их более чем компенсирует приток из «Кельтской мудрости» или «Саксонского света» –
Мне вспомнился момент из недавно прочитанной биографии Мутебы Казади. Корреспондентка Би-би-си укоризненно спросила, почему он отклонил приглашение на традиционный африканский ритуал плодородия. Мутеба вежливо посоветовал ей поехать домой и распечь английских министров, которые, такие нехорошие, пренебрегли праздником солнцестояния в Стоунхендже. Десятью годами позже несколько членов парламента, видимо, восприняли этот совет буквально. Не министры, правда. Пока.
Я остановился посмотреть на театральную труппу МВ, которая готовилась разыграть очередную болтушку из классики. После нескольких первых реплик – о чудовищно перевранной, но смутно знакомой биотехнологии – у меня мороз пробежал по коже. Они узнали про Ландерса, про его вирусы и на скорую руку слепили свою версию событий. Мало того, описание личной биохимии Ландерса они почерпнули прямиком из моей «ДНК» – видимо, отдел новостей ЗРИнет откопал выброшенные куски фильма и вставил в выпуск.
Мне не следовало удивляться, однако ошарашивала скорость, с которой они сумели превратить в притчу события, происшедшие за тысячи километров. Было что-то сюрреалистическое в том, чтобы рикошетом услышать свои же собственные слова.
Актер, изображавший агента ФБР за изъятием компьютерных файлов Ландерса, повернулся к зрителям (троим, включая меня) и объявил: «Это знание погубит нас всех! Мы должны отвести глаза!» Его товарищ отвечал скорбно: «Да, но это всего лишь безумие одного человека! Те же священные загадки растиражированы по десяти миллионам других машин! Никто из нас не может спать спокойно, пока не стерты все файлы!»
У меня комок подступил к горлу и стиснуло голову Я не мог отрицать, что в ночи, ошалевший, измученный, я думал в точности так же.
А теперь?
Я пошел дальше. У меня нет времени на Ландерса, на МВ; с «Вайолет Мосалой» бы успеть. Весь фильм на глазах превращается во что-то совершенно иное – пусть математика Мосалы прекрасна и отвлеченна, зато я потерял счет политическим хитросплетениям, в которые она вовлечена.
Знала ли Сара Найт о намерении Мосалы эмигрировать в Безгосударство? Если знала, проект был для нее в тысячу раз важнее, чем любые сделки с антропокосмологами. Утаила бы она такую конфетку от ЗРИнет? Могла бы, если бы задумала продать ее другой сети, но в таком случае, почему она не здесь, не оттирает меня локтем, снимая «Вайолет Мосала – технолибератор»? Или Мосала взяла с нее клятву молчать, и Сара держит слово, пусть даже ценой потерянной работы?
Я готов был лезть на стену: отсутствующая, Сара все равно оказывалась на шаг впереди меня. Мне следовало, по крайней мере, пригласить ее в соавторы; не жалко поделиться гонораром и поставить ее имя в титры, лишь бы выяснить, что ей известно.
В поле зрения вспыхнул яркий красный значок: маленькое колечко на перекрестье нитей большого. Я замер, ничего не понимая, повернул голову Прицел остановился на лице в толпе. Это был человек в клоунском костюме с листовками МВ в руках.
Акили Кувале?
Очевидец утверждал, что да.
Клоун был в маске из активного грима, расчерченной сейчас в бело-зеленую клетку. С такого расстояния я не мог различить пол; рост и сложение вроде подходили, черты, насколько можно было разобрать под цветными квадратами, тоже. Однако я все еще сомневался.
Я направился к нему. Клоун выкрикнул:
– Берите «Ежедневный архетип»! Узнайте правду об опасностях франкенштухи!
Акцент, который я по-прежнему не мог определить, точно принадлежал Кувале, а призывы покупать газету звучали так же иронично, как замечания о Дженет Уолш.
Я подошел; клоун взглянул нетерпеливо. Я спросил:
– Сколько?
– Правда не стоит ничего, но доллар помог бы делу.
– Чьему делу? МВ или АК?
Клоун отвечал тихо:
– Мы все играем роли. Я притворяюсь МВ, вы – журналистом.
Здорово он меня поддел. Я сказал:
– Правда. Каюсь, я не знаю и половины того, что разнюхала Сара Найт… но я подбираюсь к истине. И с вашей помощью подберусь быстрее.
Взгляд Кувале выразил нескрываемое недоверие. Клетки на лице внезапно сменились сине-белыми ромбами – я чуть не подпрыгнул. Кувале продолжал(а) смотреть на меня с холодным презрением, которое перемена лишь подчеркнула.
– Возьми памфлет и проваливай. Прочти и съешь.
– Я уже по горло сыт дурными известиями. А Ключевая Фигура…
Ответом мне была ехидная улыбка.
– Ах, Аманда Конрой излила вам душу, и вы полагаете, что знаете все.
– Если бы я полагал, что все знаю, стал бы я умолять вас о разговоре?
Молчание вместо ответа.
Я сказал:
– В воскресенье вечером вы просили меня держать глаза открытыми. Скажите, зачем и чего опасаться, – и я буду смотреть. Я не меньше вашего беспокоюсь о Мосале. Но я должен знать, что происходит.
Видимо, подозрения оставались, но искушение пересилило. Кроме коллег Мосалы и Карин де Гроот – которые вряд ли согласятся помочь, – никто не сумеет ближе подобраться к кумиру антропокосмологов.
Кувале спросил(а):
– Если вы работаете на другую сторону, то зачем притворяетесь таким разиней?
Я не сморгнул.
– Я даже не уверен, что знаю, кто – другая сторона.
Видимо, мне удалось найти нужные слова.
– Ждите меня через полчаса возле этого дома, – Он(а) взял(а) мою руку и записал(а) адрес на ладони.
Это был не тот дом, где я встречался с Конрой. Через полчаса мне следовало снимать Мосалу на лекции, но фильм не развалится без этих кадров, а Мосала, наверное, только порадуется, если я для разнообразия оставлю ее в покое.
Я не успел отвернуться, как Кувале сунул(а) мне в руку свернутый памфлет. Я едва не бросил его в урну, потом передумал. На обложке был Нед Ландерс с торчащими из шеи болтами; посредством слизанного у Эшера эффекта он высовывался из обложки и сам себя рисовал. Заголовок гласил: «Миф о человеке, который сам себя сделал». По крайней мере это остроумнее, чем все, до чего додумаются газетчики. Однако статья… В ней не было ни слова о контроле или ограничении доступа к данным о человеческом геноме, не обсуждался отказ США и Китая пустить международных наблюдателей в лаборатории, имеющие оборудование для синтеза ДНК, не предлагались способы предотвратить новый Чепл-хилл. Кроме призывов «стереть и вернуть в безвестность» карты человеческой ДНК – с тем же успехом можно потребовать, чтобы мир позабыл форму планеты, – здесь был лишь обычный культистский треп: опасно трогать тайны бытия, нам нужны неразрешимые загадки жизни, техника насилует коллективную душу.