Отчаянные Крошки
Шрифт:
— Король? — переспросили Маргаритка и Примула.
— Шшшшш, — сказал Кассиан.
«Коронация бур-бур на следующей неделе бур-бур, — продолжал голос — Бур-бур, объявляет праздничный митинг по случаю Коронации на Национальном Стадионе. Члены Хунты станут герцогами и будут давать хорошие советы бур-бур-бур Королю. А Ла Нянья, наша любимая Великая, отправится в плавание на своей красивой новой яхте, чтобы отдохнуть от государственных дел и осуществить мечту своей жизни».
Опять бур-бур-бур. Ликующие крики
— Коронация? — сказала Примула.
— Новая яхта? — сказал Кассиан.
— Вы понимаете, что это значит? — спросила Маргаритка.
— Что? — сказал Пит Фраер.
— Это значит, что Няня Фатум хочет сделать Старшего Механика Королем и угнать наш «Клептоман».
— Да, — мрачно согласилась Казза Симпатико, — а праздничный митинг — это значит, нас заставят выступать.
— Маршировать, — сказал Сталин.
— И нежно петь, — сказали Хорко, Йорко и Песета. — Вот увидите.
— Чудесно, — сказал Пит Фраер. — Романтика. Помереть не встать.
— Это значит, что мы застрянем здесь навсегда, башка баранья, — сказала Примула, не сдержав эмоций.
— Не забывай о манерах, — одернул ее Кассиан. — Так. Я этим займусь. Первым делом мне надо поговорить со Старшим.
— Разумеется. А мы тем временем спустимся в город и начнем революцию, — сказала Маргаритка.
— Разумеется, — согласился Кассиан.
Помахав на прощанье сестрам, Кассиан взял подзорную трубу и принялся рассматривать стену над бежевой дверью. Он увидел окно, из которого выглядывала, бешено вращая глазами, до боли знакомая физиономия. Увидел, как в окне задернули занавесочки: Старшой лег вздремнуть после обеда.
Кассиан пошел в Детский лагерь и нашел там моток веревки. Потом перебрался через гребень в Нянин Дол и уже в сумерках совершил опасное восхождение на скалу с бежевой дверью. Устроившись наверху, он дождался скрипа пружин и сладкого вопля — Старшой укладывался спать. Тогда Кассиан привязал веревку к низкорослому кусту и стал спускаться.
Старший Механик Кронпринц Беовульф Исландский (низложенный), Бакалавр Технических Наук, Рейкьявик, 101, спал. Так чудесно, так уютно было бы спать в розовой с з олотом спаленке, вместе с Королевским Михаилом.
Но Старшему Механику Кронпринцу Беовульфу Исландскому (низложенному) спалось не сладко. О, нетнетнет.
Чего-то не хватало. Обещание дали и не выполнили. Кто-то говорил одно, а в уме держал совсем другое.
Старшой метался в своей ч удной, с балдахином, постельке. Вдруг на плечо ему села
Старшой открыл глаза.
Это была не птица. Это был Кассиан.
Старшой открыл рот, чтобы закричать.
— Тссс, — сказал Кассиан. — Мы идем на вулкан.
Старшой закрыл рот.
Кассиан тяжело дышал. Спуск по скале был трудным, и трудно было вскрыть замок, даже ему, Кассиану. Но не так трудно, как то, что ждало его впереди.
— Вставайте, — сказал он. — Быстро.
Старшой сказал:
— Отфернись.
Кассиан отвернулся. В Долине бежевой двери было тихо, если не считать звуков одевания у него за спиной.
Звуки одевания прекратились.
— А если Она узнает? — спросил Старшой.
— Она?! От нее писюльками пахнет…
(Как с маленьким, в самом деле, противно даже — а как еще с ним говорить?!)
— Хи-хи-хи, — раздалось за Кассиановой спиной тоненькое королевское хихиканье. — И тура. — Снова тоненькое хихиканье и звуки катания по полу. Затем звуки одевания возобновились.
Кассиан с облегчением вздохнул.
Наконец они протиснулись в окно, взобрались по веревке и принялись карабкаться на гору при свете огромной желтой луны. Склон становился всё круче и круче.
— Гте мы? — сказал Старшой.
Они прошли уже километров пятнадцать. Хихикать Старшой перестал после пятого.
— На склонах Эль Вулкано Гранде.
— Хе, — сказал Старшой. — Земля не трожит. Нет жара, и гте поток лафы плюс признаки пирокластических яфлений?
— Не знаю, — сказал Кассиан, хотя имел на этот счет определенные соображения. — Пошли дальше.
Они пошли дальше. Трава кончилась. Они шли по камням и гравию. Лунная ночь была светлой, почти как день. Вокруг них вихрился туман.
— Тонкие оплака, — отметил Старшой с надеждой в голосе. — Возможно, нат нами тейстфующий кратер, нефитимый отсюта, но прелестно исфергающийся ф темно-синее небо, украшененное мириатами созфезтий. О-о, не могу тожитаться, прихоти ко мне, мой чутесный кратер…
— М-да, — отозвался Кассиан.
Подъем закончился. Оттуда, где они стояли, земля круто уходила вниз, а влево и вправо тянулся, плавно закругляясь, острый гребень, озаренный луной. У камней был оплавленный вид, как будто давным-давно они были жидкими.
Очень-очень давно.
Старшой поднял средних размеров булыжник и пустил его по крутому склону. Камень — трах-трах-тарарах — покатился вниз.
Потом — тихий, но хорошо различимый всплеск.
— Ц-ц, — произнес Старшой. — Это есть фулкан, та. Но не тейстфующий, нет. Спящий. Таже, может пыть, потухший. — Затем последовало сердитое бормотание.
Кассиан догадался, что Старшой разговаривает с медведем.
— Похоже, что Няня… эээ… Фатум ошиблась, — сказал он.