Отдам осла в хорошие руки
Шрифт:
— Сколько? — осторожно начинает свою партию мама.
Сеня фыркает возмущенно:
— Подождите с вашими деньгами. Сперва надо немного любоваться. Правда, Шурик? А? Ну? Что вы теперь скажете?
Шурик пожимает плечами:
— Ой, не делайте мне этих кокетливых подмигиваний, Сеня. Жемчуг все равно фальшивый, я же вижу. А вы фэномэнально доверчивы, мадам.
— Что? Подделка? — Мама опасливо интересуется у обоих.
У меня
— Ну, конечно, подделка! — тут же отзывается Рыбочка. Он безапелляционно закатывает глаза и нехотя поворачивается к входной двери, как будто заканчивает разговор.
— Где?! Где подделка, Рыбочка?! Таити! Мексиканский залив! Посмотрите на цвет! На блеск! — Сеня, взволнованный и разгоряченный, постанывает и похохатывает от лихорадочного возбуждения. — Вот! Вот же!! Проверьте! Он что, теплый просто так? Он что, на секунду холодный просто так?! Это разве стекло? Или пластик? Девочка! — орет он уже на меня. — Какая у тебя температура? Нормальная? Сейчас у этого жемчуга будет такая же. Надевай! — Сеня закручивает застежку ожерелья на моей шее. — Ждем все! Тихо! Все ждем! — командует Сеня. — Сейчас вы все сами увидите, Шурик-подлец! Сейчас! Сейчас этот жемчуг будет такой же теплый, как девочка. Так! Снимай! — приказывает он мне, сам опять раскручивает жемчуг и Рыбочке: — Идите! Давайте! Потрогайте девочку, какая она теплая, а потом потрогайте жемчуг — он такой же теплый! Ну?! Теплый?! Теплый?!
— Я не разобрал, ну-ка я еще разок немного потрогаю. — Рыбочка опять тянется потрогать меня там, где какое-то время на мне грелся жемчуг.
— Прекратите трогать девочку! — возмущается мама. — Выясните наконец, натуральный он или нет. А иначе мы пойдем в «Лев и корону»!
— Мада-а-ам, — Сеня хватается за голову, неподдельные слезы блестят в его лукавых глазах, — я имею вас за человека, который обладает пониманием на драгоценности. Кому вы верите, Рыбочке?! Посмотрите на эти перлинки, я сам их сортировал. Я сам их набирал! Это натуральный жемчуг. Тяжелый. Живой и дышит.
— Хорошо же, старый мошенник. Давайте я потру, — переходит к решительным действиям Рыбочка.
— Трите, давайте трите, только бережно, Шурик. Не царапайте! Не царапайте, вам говорят! Это не штукатурка вам, а перламутр! Ну что? Ну? Есть песочек, вы слышите песочек, я вас спрашиваю? Есть?
— Не слышу… Песочка нет. Не… Не скрипит, нет.
— Как «не скрипит»?! Что значит «не скрипит»?!
— А так — не скрипит, и все. Что ж, надо подбрасывать. Давайте его подбрасывать. Пусть упадет. Если он натуральный, — это он объясняет нам, — тогда он будет скакать, как мячик. И не разобьется.
— Рыбочка, вы сошел с ума? Вы будете подбрасывать ожерелье! Вы все ожерелье собираетесь подбрасывать? Вы сейчас будете играть «Зеленым павлином» в футбол?!
Мы с мамой переглянулись.
«Бды-дыщ! Штанга!» — подумала я.
— А серьги к нему есть? — деловито интересуется эксперт.
— Есть. Только они еще не готовы.
— Покажите.
Сеня
— О! Будем подбрасывать это!
— Не да-а-ам… — испуганно шепчет Сеня.
— Тихо, не нервничайте, никто не бросает, успокойтеся, Казанчик! Я только приложу его к губам. Если он холодный, значит, это стекло, — это опять объясняется нам, — и вы сегодня пролетели, Сеня-плут.
Рыбочка прикладывает жемчужину к своим губам, хочет его потрогать «на зуб», в это время Сеня кидается к нему, чтобы забрать драгоценную коробочку:
— Уберите ваши плавники, Рыбочка! — орет Казанчик и случайно спотыкается о мою туфлю, падая на Рыбочку. Тот, протянув руки, чтобы поймать Сеню, машинально кладет жемчужину в рот и делает глотательное движение. М-глглык! (Бды-дыщ! Штанга!)
Мы с мамой, открыв рты, смотрим это представление.
— Съел!!! — в ужасе вопит глубоко потрясенный Сеня. — Вы съел моего «Зеленого павлина» таитянского, вы сожрал мой жемчуг, Шурик! Акула, скотина!!!
Рыбочка хихикает и достает «павлина» из-за щеки:
— Нате! Нате ваше стекло! Нате!
— Обслюнявили, вы такая сволочь! — опять ноет Казанчик.
— Что вы, Сеня, так испугалися? Что я фальшивым жемчугом отравлюсь, а?! — вовсю уже издевается Рыбочка.
— Шас как вломлю вам, Рыбочка!
— Достаньте сперва… — подначивает Шурик
— Да я вам… Да я!!!
— Ой-ой… Забоялся уже…
Казанчик и Рыбочка наконец схватываются не на жизнь, а непонятно на что, они метелят друг друга, пихаются и возятся, елозят расползающимися ногами, как в какой-то дивной пляске, передвигаясь с одного конца лавки в другой, сваливая на себя полки и стеллажи. Мы стоим в растерянности, наблюдаем это подозрительное танго, не зная, что нам делать — то ли вызывать милицию, то ли смываться самим, чтоб не досталось за компанию.
— Подождите, подождите… Сеня! — это мама, она опасается, что Сеню может хватить удар, так он разошелся. — Мы берем ожерелье, мы берем, Сеня. Упакуйте нам его, а потом уже продолжите драться.
Сеня проворно упаковывает ожерелье, кидая гневные взгляды на оппонента. Мама торопливо рассчитывается, опасливо поглядывая на разъяренных ювелиров.
Когда мы, извиваясь и уворачиваясь, наконец выскакиваем из магазина, захлопнув за собой дверь, и в испуге заглядываем в небольшую витрину, мы видим, что картина резко изменилась: ювелиры сразу успокоились, повеселели и перестали тузить друг друга. Они пожимают руки и похлопывают один другого по плечам. Казанчик, отдуваясь, приглаживает остатки волос на лысине, ставит на место стеллажи, поправляет сатиновые нарукавники, надевает на лоб свою линзу-стаканчик и садится за прилавок. А Рыбочка, отирая большим носовым платком лоб, суетливо прячет в карман врученную ему Казанчиком сумму и трусит в магазин напротив. Как потом выясняется, за коньяком.