Отдел
Шрифт:
Игорь Васильевич, как всегда, охотно посмеялся и повел машину к выезду, там пришлось немного подождать, когда придет Ринат Иосифович, чтобы поднять шлагбаум, но тот все не шел, может, опасаясь, что его возьмут за компанию, и Молодой, свистяще матерясь, выбрался из машины, поднял шлагбаум, посмотрел, руки в бока, как «Газель» выехала с территории, опустил шлагбаум и снова забрался внутрь, запыхавшийся от непонятной Игорю злости.
Игорь Васильевич шустро погнал, выезжая из города. Машину уже не так сильно переваливало с боку на бок на ледяных кочках промзоны, снег подтаивал и разваливался под шинами, было слышно, как выплескивает из колеи подмерзшая сверху, но уже не успевшая совсем
Когда Игорь Васильевич вывел «Газель» на трассу и они поехали по более-менее ровному асфальту, оставляя город сбоку, Игорю стало вовсе хорошо и даже беззаботно. Воздух, казавшийся после всех зимних дней теплым, поддувал его в правое плечо и шевелил волосы на затылке. Стоило опасаться, что его самого скоро скрючит остеохондроз, если он и обратно поедет так же, открыв окна, однако Игорь думал, что авось не скрючит.
— У тебя сейчас лицо, как у «Паровозика из Ромашково», — сварливо заметил Молодой.
— Много ты видишь в такой темноте, — сказал Игорь.
Игорь знал, для чего они едут куда-то, знал, чем это все закончится, но ему отчего-то казалось, что все будет хорошо. Уже одно то, что Сергей Сергеевич сообщил, что на этот раз не будет никаких женщин и никаких детей, придавало Игорю сил.
— Куда это мы катимся-то? — крикнул Игорю Васильевичу Молодой. — В сторону кладбища, что ли? Ты нас закопать решил?
Игорь Васильевич поблестел зубами и глазом в их сторону.
— В частный сектор едем, — пояснил Игорь Васильевич охотно.
— А-а, — сказал Молодой. — У отчима там домик есть и огород. Хотя смотря в какой частный сектор.
— В Малинки едем, — сказал Игорь Васильевич.
— Тогда не там, — сказал Молодой. — У моего в Шахтерах домик и огород. А в Малинках ни хрена нет.
Продолжительное время справа от дороги, среди деревьев, виднелись огни города, который они огибали, а слева были только деревья и большие, снежные еще поля. Потом деревьев слева стало совсем мало, а полей все больше, затем пошли, выворачиваясь из-за горизонта, одни только поля с очень редкими перелесками, черневшими в дали. Потом мелькнула одиноко стоявшая, как бы оторванная ото всех населенных пунктов бетонная автобусная остановка, серая снаружи от темноты и черная внутри от темноты же. Игорь успел увидеть, что к козырьку остановки прикреплено расписание автобусов, сделанное из жести, и не позавидовал тем пассажирам, которые ждут здесь автобуса, когда идут зимой или осенью через заснеженное, продуваемое поле или полевую грязь, растоптанную в виде пешеходной тропы.
После автобусной остановки дорога шла по насыпи, из-за этого все, что было возле дороги, казалось находящимся в некой долине. Плавный, почти незаметный поворот медленно вывел из-за леса далекий поселок, состоявший из скученных одноэтажных и двухэтажных домишек. Чуть на отшибе поселка стоял еще трехэтажный дом городского типа, в этом доме, в правом его верхнем углу, подсвеченное потусторонним, скорее всего, коридорным светом, едва светилось желтовато-красное окно. Трехэтажный дом стоял на одном конце поселка, а из другого торчал длинный хвост пассажирского поезда, внутри окон поезда тоже был слабый ночниковый свет. Почему-то при виде этого света сердце Игоря взяла непонятная ему самому сладкая тоска, какая, наверняка, пробирает собак при виде полной луны.
Наверху у поселка торчала труба котельной, но не такая, как у них, кирпичная, а, скорее всего, металлическая труба с красным огоньком наверху, похожим на тлеющий огонек сигареты, слабый дым из трубы был едва виден — он как бы слабо вытекал и двигался по воздуху почти горизонтально. Игорю больше нравилась теплая погода, но при этом ему как человеку, выросшему в городе, нравились и всякие заводские дымы, которые в морозные дни особенно пышно перли из всяких труб прямиком в небо.
Без задержек миновав железнодорожный переезд, по которому поезд из поселка наверняка должен был заезжать в город или выезжать из него после их «Газели», машина резко взяла вправо, как бы возвращаясь в город со стороны, обратной тому месту, где был отдел. Опять появились ухабы городской дороги, разношенной заезжавшими в город грузовиками и другим транспортом, затем у Игоря вообще возникло ощущение, что они едут по грунтовке, присыпанной талым снегом и смешанной с грязью, — так можно было решить по тому, что колеса чавкали в ухабах, как будто это были глиняные ухабы.
— Я представляю, какие вы оба будете красавцы, если мы сейчас застрянем, а я вас заставлю машину толкать, — сказал из-за плеча Игорь Васильевич, но в голосе его слышалось больше напряжения, нежели шутливой интонации.
— Хрена ты угадал, — решительно ответил Молодой, — если мы застрянем, я сам за руль сяду, а вы будете толкать, потому что от меня все равно толку не будет, я тут среди вас самый дрищеватый.
Теперь Игорю казалось, что они едут по нехоженому лесу. Передние фары освещали только какую-то сплошную стену елей, и так продолжалось настолько долго, что Игорю уже не казалась смешной шутка Игоря Васильевича про бумажные пакеты, сказанная им в начале поездки. Если Игорю было просто не очень весело, то Молодой ругался в голос. Придерживая свою бандуру руками, ногами, чем только можно, Молодой просил Игоря Васильевича выбирать дорогу аккуратнее.
Затем в елях наметилось что-то вроде просвета и мелькнули какие-то фонари. Один раз их слева обогнал легковой автомобиль, и это было удивительно, потому что казалось, что он вовсе не прыгает на кочках, а летит на воздушной подушке. Молодой остро прореагировал на ровную езду скрывшейся впереди машины и спросил Игоря Васильевича, правда ли тот едет по дороге, а не выбирает путь поинтереснее.
— Да это из местных кто-нибудь, — слету оправдался Игорь Васильевич, — он небось тут все ухабы знает и с закрытыми глазами может ездить.
Игорь Васильевич сказал так и тут же нажал на тормоз и, кажется, даже дернул ручник, так что все его пассажиры полетели по салону, как мешки с картошкой, бандура с удивительной легкостью скользнула по полу и тюкнулась обо что-то впереди, из-под сиденья Молодого с грохотом выкатилось ведро, которое полагалось надевать на голову допрашиваемого.
— Фух, чуть кого-то не сбил, — пояснил Игорь Васильевич, опережая оскорбительные слова в свой адрес.
— Кого ты чуть не сбил? — заорал на него Молодой, ощупывая бандуру так, будто она была непристегнутым ребенком и могла удариться обо что-нибудь родничком. — Как в кино, бля. «Ой, я чуть не сбил оленя». А потом на нас охотятся местные реднеки в таких же комбинезонах, как у нас.
— Только грязных комбинезонах, — добавил Игорь, потирая ушибленную обо что-то голову и оглядываясь в поисках того, обо что он ударился.
— Это собака вроде была, — сказал Игорь Васильевич, высунулся в окно и тоненько посвистел.
— Езжай уже, а? — попросил Молодой, отряхиваясь и садясь с ведром в руках напротив Игоря. — Главное, непонятно, так вроде еле плелись, а как ты затормозил, чуть через лобовуху не вылетели.
Игорь Васильевич осторожно тронулся с места.
— Зря, кстати, Фила ты с нами не взял, — поизмывался Молодой вдогонку. — Уже я зеленый от твоей езды, уже Игорь зеленый. Филу бы уже все грибы из организма повыдавливало такой поездкой.