Отдельная реальность
Шрифт:
Когда я был от нее метрах в 30, то внезапно услышал голоса. Я поспешил по склону на шоссе и увидел около машины троих мексиканцев – двух мужчин и одну женщину. Один из мужчин сидел на переднем бампере. Ему, пожалуй, было около 40 лет; он был среднего роста с черными вьющимися волосами. На спине он нес сверток; на нем были старые брюки и изношенная розоватая рубашка. Его ботинки были не завязаны и, пожалуй, слишком велики для него. Они казались хлябающими и неудобными. Он обливался потом. Другой мужчина стоял метрах в шести от машины. Он был более тонкокостный, чем первый, и ниже его. Его волосы были прямые и зачесаны
Женщине, казалось, тоже было за сорок. Она была толстая и темная. Одета она была в черную юбку, белый свитер и остроконечные туфли. У неё не было свертка, но был транзисторный приемник. Она казалась очень усталой, и лицо ее было покрыто каплями пота.
Когда я подошел, то женщина и мужчина помоложе обратились ко мне. Они хотели, чтоб их подвезли. Я сказал им, что у меня в машине нет места. Я показал им, что заднее сиденье у меня полностью загружено, и места действительно совсем не оставалось. Мужчина предложил, что если я поеду медленно, то они могут примоститься на заднем бампере или ехать, лежа на переднем капоте. Я посчитал эту идею невыполнимой. Однако в их просьбе была такая срочность, что я почувствовал себя очень неудобно. Я дал им денег на автобусные билеты.
Мужчина помоложе взял деньги, поблагодарив меня, но старший с неприязнью повернулся ко мне спиной.
– Я хочу, чтоб меня подвезли, – сказал он, – я не заинтересован в деньгах.
Затем он повернулся ко мне:
– Можете вы дать нам немного пищи и воды? – спросил он.
У меня действительно нечего было им дать. Они постояли немного, глядя на меня, а затем пошли прочь.
Я залез в машину и попытался завести мотор. Жара была очень сильной, и я, видимо, перекачал бензин. Мужчина помоложе остановился, услышав скрежет стартера, вернулся назад и встал позади машины, готовый подтолкнуть ее. Я чувствовал огромное неудобство. Я начал загнанно дышать. Наконец, мотор заработал, и я укатил.
После того, как я окончил свой рассказ, дон Хуан долго молчал.
– Почему ты не рассказал мне об этом раньше? – спросил он, не глядя на меня.
Я не знал, что сказать. Я пожал плечами и сказал ему, что никогда не считал, что тут есть что-либо важное, – это чертовски важно, – сказал он. – Висент – первоклассный маг. Он дал тебе что-то посадить, потому что у него были на это свои причины. И если ты встретил трех человек, которые, казалось, выскочили из ниоткуда, сразу после того, как ты посадил это, то этому также была своя причина. Но только такой дурак, как ты, не обратит на инцидент внимания и будет считать, что ничего важного не было.
Он захотел узнать точно, что именно имело место, когда я навестил Висента.
Я рассказал ему, что я ехал через город и проезжал базар. Мне пришла в голову мысль взглянуть на дона Висента. Я прошел на базар и подошел к ряду, где торговали лекарственными растениями. Там было три стола в ряд, но торговали там три толстые женщины. Я прошел до конца прохода и обнаружил еще одну стойку за углом. Там я увидел тощего тонкокостного седого мужчину. В этот момент он продавал женщине птичью клетку.
Я подождал, пока он не освободился и затем спросил, не знает ли он дона Висента Медрано. Он смотрел на меня, не отвечая.
– Что вы хотите от этого Висента
Я сказал, что я пришел навестить его от его друга и назвал ему имя дона Хуана. Старик секунду смотрел на меня, а затем он сказал, что он и есть Висент Медрано и что он к моим услугам. Он попросил меня сесть. Он, казалось, был доволен, очень расслаблен и искренне дружественен. Я сказал ему о моей дружбе с доном Хуаном. Я почувствовал, что между нами тут же возникли узы симпатии. Он сказал, что знает дона Хуана с тех пор, как им обоим было по 20 лет. У дона Висента были только слова похвалы о доне Хуане. К концу нашего разговора он сказал с дрожью в голосе:
– Дон Хуан – истинный человек знания. Сам я лишь немного занимался силами растений. Я всегда интересовался их лечебными свойствами. Я даже собирал ботанические книги, которые продал лишь недавно.
Минуту он молчал. Он пару раз потер свой подбородок. Казалось, он подыскивает нужное слово.
– Можно сказать, что я всего лишь человек лирического знания, – сказал он. – Я не как дон Хуан, мой индейский брат.
Дон Висент молчал еще минуту. Его глаза блестели и смотрели на землю слева от меня. Затем он повернулся ко мне и сказал почти шепотом:
– О, как высоко парит мой индейский собрат.
Дон Висент поднялся. Казалось, наш разговор закончен. Если бы кто-нибудь другой делал утверждения насчет индейского брата, то я принял бы это просто за дешевое клише. Однако тон дона Висента был столь искренен, и глаза его были столь ясны, что он захватил меня картиной его индейского брата, парящего столь высоко. И я поверил, что он сказал именно то, что имел в виду.
– Лирическое знание, – воскликнул дон Хуан, когда я рассказал ему все. – Висент – брухо. Зачем ты пошел навещать его?
Я напомнил ему его слова, что мне надо навестить дона Висента.
– Это абсурд, – воскликнул он драматически, – я сказал тебе – когда-нибудь, когда ты будешь знать, как видеть, ты навестишь моего друга Висента. Вот, что я сказал. Очевидно, что ты не слушал.
Я возразил, что не вижу вреда в том, что навестил дона Висента, что я был очарован его манерами и его добротой. Дон Хуан потряс головой из стороны в сторону, и полуребяческим тоном выразил свое удивление тому, что он назвал моей «слепой удачей». Он сказал, что мой визит к дону Висенту сравним с вхождением в львиную клетку, вооруженному прутиком. Дон Хуан казался возбужденным и, однако же, я никак не видел тому причин. Дон Висент был прекрасный человек. Он казался таким хрупким. Его странно охотящиеся глаза, казалось, делали его почти эфемерным. Я спросил дона Хуана, каким образом такой прекрасный человек может быть опасным.
– Ты неизлечимый дурак, – сказал он и взглянул жестко на секунду. – Сам по себе он не станет причинять тебе никакого вреда. Но знание – это сила. И если человек встал на дорогу знания, то он больше не ответственен за то, что может случиться с теми, кто входит с ним в контакт. Ты должен был навестить его тогда, когда узнаешь достаточно, чтобы защитить себя; не от него, но от той силы, которую он сконцентрировал и которая, кстати, не принадлежит ни ему и никому другому. Услышав, что ты мой друг, Висент заключил, что ты можешь защитить себя и сделал тебе подарок. Вероятно, ты ему понравился, и он сделал тебе великий подарок, а ты не воспользовался им. Какая жалость.