Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III
Шрифт:
Смоленск с С.-Петербургской дороги.
По плану фон-Фуля, при наступлении французов от Немана на Вильну, 1-я (северная) русская армия Барклая-де-Толли должна была отойти к Западной Двине в укрепленный лагерь у Дриссы, а 2-ая (южная) армия Багратиона действовать от Волковыска во фланг и в тыл противнику. Наполеон занял Вильну к полудню (16/28) июня и оставался здесь до вечера (4/16) июля. За эти 18 ночей и 19 дней его главной задачей было врезаться клином между обеими русскими армиями и, уединив Багратиона, поставить его между отрядом Даву, наступающим ему во фланг от Вильны, и вестфальским королем Жеромом, который должен был от Гродна преследовать вторую армию с тыла. Между тем в русской главной квартире еще мечтали о переходе в наступление, носились
Дело донских казаков Платова при Караличах и Мире, Волынской губ., 28 июня 1812 г.
Уже к 24 июня (6 июля), у Наполеона созрел новый план, направленный на этот раз против 1-й русской армии. Даву должен смело идти на Минск, отрезать Багратиона от Витебска и вытеснить его даже за Днепр. Недовольный медлительностью брата Жерома, Наполеон в этот день, на случай соединения его армии с корпусом Даву, подчиняет вестфальского короля главной команде своего маршала. Даву 26 июня (8 июля) действительно занял Минск, но когда он несколько дней спустя послал брату императора приказ, подчинявший Жерома маршалу, то оскорбленный этим вестфальский король сложил с себя в Несвиже команду и уехал затем с театра войны. Однако главное внимание Наполеона было тогда сосредоточено уже на Западной Двине. Император намечает для своей главной квартиры путь на Свенцяны и Глубокое, чтобы оттуда, обходя Дрисский лагерь с востока, идти на Полоцк или Витебск и с переходом через Западную Двину выше Дисны угрожать сразу и Москве и С.-Петербургу. Ради этого он уже 12 и 13 июля (нов. ст.) двигает свою гвардию отчасти через Михайлишки, отчасти через Свенцяны на Глубокое. С левого фланга Ней и Мюрат должны были сосредоточить свои силы у Друи и угрожать там неприятелю тоже переходом через З. Двину и наступлением на С.-Петербург. Еще левее у Динабурга стоял бы Макдональд, пока близость русских мешала ему заняться осадой Риги. С правого фланга Наполеон решил поддержать свой центр корпусом Евгения Богарнэ и дал ему направление на Ошмяны, Сморгонь, Вилейку, Докшицы; далее его предполагалось двинуть тоже на Полоцк или Витебск. Маршалу Даву, шедшему черезъ Игумен на Могилев, поставлена была двойственная задача: не терять из виду Багратиона, но в то же время сдвинуться к северу на линию Борисова, Коханова, Орши, чтобы не только угрожать Смоленску, но и быть наготове идти к Витебску, как только удастся уничтожить или отбросить за Днепр вторую армию. Даже корпусу Жерома, преследовавшему Багратиона по пятам, «l'epee dans les reins», намечался теперь путь в Могилев, и самые отсталые отряды крайнего правого крыла — Реньё и кн. Шварценберга получили разрешение дойти до Слонима и Несвижа. Под влиянием такого сдвига всех французских сил на северо-восток к Западной Двине русские, по мнению Наполеона, должны были очистить лагерь в Дриссе; видя, что стотысячная неприятельская армия двигается на С.-Петербург, а другие сто тысяч — на Москву, они могли или начать отступление на защиту северной столицы, или перейти в наступление против ближайших частей великой армии.
«Дети Парижа» в Витебске 15 июля (Фабер дю-Фор)
Тем временем Александр I под впечатлением докладов фон-Клаузевица, адъютанта самого Фуля, и инженерного полковника Мишо, а также и личного осмотра дрисских укреплений уже разочаровался в достоинствах этой позиции. Созванный им военный совет согласился, что дрисский лагерь следует очистить немедленно же, и принял предложение Барклая отходить с 1-ой армией на Витебск и ожидать там присоединения Багратиона. (2/14) июля русская армия покинула дрисский лагерь и, перейдя на правый берег З. Двины, начала отступление к Полоцку, куда и прибыла (6/18) числа. Здесь вследствие представления графа Аракчеева, Балашова и Шишкова, настаивавших на необходимости присутствия государя внутри империи, Александр I покинул армию; с этих пор Барклай и Багратион превратились в совершенно самостоятельных главнокомандующих частными армиями. Еще собираясь начать движение к Полоцку, Барклай выделил из состава своей армии корпус Витгенштейна, который, оставаясь у Дриссы, должен был прикрывать дорогу на С.-Петербург. Витгенштейн приказал своему авангарду под начальством Кульнева переправиться через З. Двину и 3(15) июля произвести рекогносцировку на левом берегу реки. Недалеко от Друи казаки и гусары внезапно атаковали два полка дивизии Себастьяни, опрокинули их, а часть захватили в плен. Получив на следующий день к вечеру донесение Мюрата об этом переходе русских у Друи, Наполеон принял его за наступление первой армии и решился принять желательное для него сражение. Он решил к ночи выступить из Вильны, чтобы рано утром 5(17) июля быть уже в Свенцянах, а оттуда двинуться или к аванпостам Мюрата у Браслава против якобы наступающих русских, или, если тревога окажется ложной, идти дальше на Глубокое. Император в Витебске и на походе вставал обыкновенно в два часа ночи, а затем высыпался днем. Большую часть пути он совершал в карете, за которой верхом едва поспевали офицеры его свиты.
Наступление русских у Друи, однако, приостановилось, и (6/18) июля Наполеон в полдень достиг Глубокого. Убедившись, что первая русская армия отступила за Полоцк, император останавливается на мысли сосредоточить все свои силы в Бешенковичах, перейти там З. Двину и вызвать Барклая на битву еще до Витебска или, по крайней мере, преградить ему путь на левый берег реки для соединения через Сенно с армией Багратиона. Ради этого на левом фланге Мюрат и Ней получают направление от Дисны через Полоцк к Бешенковичам по левому берегу З. Двины, а правое крыло вице-короля Евгения двинуто туда же через Камень; посредине между ними лежит путь для гвардии на Ушач. На крайнем южном фланге Даву по-прежнему должен отрезывать Багратиона от направления по правому берегу Днепра на Оршу ради соединения с первой армией; для этого сам маршал мог оставаться в Могилеве и только выделить Груши ближе к Евгению Богарнэ на линию от Борисова через Бобр к Коханову; подвигаясь к ним на помощь, Понятовский достигал уже Игумена. Сам Наполеон, следуя за своей гвардией, приехал 11(23) июля в Ушач и затем ночью в Камень. Уже отсюда послан был на следующий день приказ генералу Брюйэру идти с кавалерией на Островно в Витебск в предположении, что всей французской армии придется двинуться туда же. Действительно достигнув еще 12(24) июля Бешенковичей, император лично мог убедиться, что на правом берегу З. Двины главной русской армии более не было. В тот же вечер он велел Мюрату двинуться по левому берегу на Витебск, к рассвету за ним должен был последовать вице-король Италии, выделив только бригаду легкой кавалерии на Сенно ради установления связи с отрядом Груши. Наполеон все еще готовился к попытке Барклая проложить себе путь от Витебска через Оршу на соединение со 2-ой русской армией. Между тем Барклай-де-Толли, в виду движения французов к Бешенковичам, еще в Полоцке почти оставил мысль теперь же пробиваться навстречу Багратиону и, быстро отступив к Витебску, привел туда свою армию уже 11(23) июля. Только отсюда он намеревался идти на Бабиновичи и Оршу в надежде облегчить этим соединение со 2-ой армией и преградить противнику путь из Минска на Смоленск. Барклай сообщил о своем намерении князю Багратиону и настойчиво, ссылаясь на волю государя, требовал, чтобы вторая армия двинулась между Березиной и Днепром и действовала во фланг Наполеону.
Подвиг генерала Неверовского под Красным 2-го августа 1812 года (Гесс)
Багратион, в виду появления у него в тылу Жерома в Новогрудке и занятия маршалом Даву сначала Минска, а затем Игумна и Борисова, продолжал с 28 июня (ст. ст.) отступление от Несвижа на Слуцк и Бобруйск. На всем пути Платов с казаками прикрывал тыл движения 2-ой армии и имел несколько крайне удачных схваток с польской кавалерией из авангарда Жерома, а именно — при Мире 28 июня (ст. ст.) с Рожнецким и при Романове 2 июля (ст. ст.) с Пшепендовским. С подходом 5–6 июля (ст. ст.) к Бобруйску, Багратион уже обладал обеспеченной переправой через Березину и всегда мог положить эту преграду между собой и Жеромом. Ободренный выгодами своего нового положения, он решил двинуться разрешить задачи, поставленные ему раньше императором Александром, т. е. прикрыть направление на Смоленск и соединиться с первой армией, хотя теперь в Бобруйске уже имел разрешение от государя совершить все движение по левому берегу Днепра. (7/19) июля, в день занятия Коханова и Орши частями Груши и накануне захвата Могилева Бордесулем с его авангардом, корпус Раевского выступил по приказу Багратиона на Старый Быхов с казачьим отрядом полковника
Неудача Багратиона и его отступление за Днепр к Смоленску разъяснили первой армии ее положение под Витебском. Получив донесение о наступлении значительных сил неприятеля вдоль левого берега З. Двины, Барклай в ночь с 12 на 13 июля (ст. ст.) двинул там же по дороге на Бешенковичи пехотный корпус Остермана, усиленный драгунами, гусарами и конной артиллерией. Высылкой этого арьергарда он надеялся задержать противника и выиграть время, чтобы облегчить сближение и соединение со 2-ой армией. Так возник 13(25) июля бой под местечком Островно между французским авангардом Мюрата и отрядом Остермана, задержавший на целый день наступление неаполитанского короля, но кончившийся все-таки отступлением русских на новую позицию. Убедившись из боя при Островне в приближении значительных сил противника по дороге из Бешенковичей, Барклай отказался от опасного при таких условиях движения на Оршу. Чтобы отвлечь, однако, внимание противника от 2-ой армии, которую он сам настоятельно призывал ускорить движение к Орше, Барклай готов был даже принять сражение под Витебском. Впрочем, при ближайшем осмотре позиции и впереди и позади Витебска оказались рискованными для решительной битвы. К тому же в ночь на 15(27) июля адъютант Багратиона привез известие о неудавшейся попытке 2-ой армии боем открыть себе дорогу для соединения с Барклаем. Эта новость освобождала 1-ую армию от необходимости выжидать Багратиона у Витебска под страхом битвы в плохо защищенной от природы местности с превосходными силами противника. Поручив Палену составить арьергард армии и выдвинуть его на левый берег речки Лучосы, Барклай после совещания старших начальников 15(27) июля решил продолжать отступление на Смоленск тремя колоннами через Поречье и Рудню. Наполеон со своей стороны уже 13(25) июля знал из донесения Даву об отражении Раевского у Салтановки. После этого операции главной армии против Барклая были вполне обеспечены с правого фланга. Бой у Островна и самое упорство, с которыми дрались русские арьергарда Остермана, затем 14(26) июля Коновницына и, наконец, 15(27) июля — Палена, все это наводило императора на мысль, что русский главнокомандующий собирается принять генеральное сражение. В первые дни этих авангардных стычек французская армия была еще слишком разбросана, и Наполеон ограничивался рекогносцировкой, предполагая дать давно желанную битву только 16(28) июля, если русские выстоят на месте. Но в назначенный для боя день от русской армии перед ним не осталось и следов. Французы могли только вступить в Витебск, очищенный неприятелем, и на следующий же день двинуть за ним погоню. Сознавая, однако, что надо дать армии отдых дней в 7–8, Наполеон поневоле должен был предоставлять русским почин в наступательных действиях и подготовке битвы. Он ограничился только тем, что занял частями великой армии все узлы дорог на правом берегу Днепра между Витебском, где отдыхала гвардия, и Смоленском. Так, вице-король занимал Сураж и Велиж, Нансути — Поречье, Ней — Лиозну, Мюрат — Колышки и Рудню, Груши — Бабиновичи и Любавичи, Даву — Дубровну.
Между тем обе русские армии, наконец, соединились в Смоленске: 20 июля (1 августа) прибыла туда армия Барклая, которого тотчас же уже на следующий день посетил Багратион, обогнавши свои войска; 22 июля (3 августа) подошла и его 2-ая армия. Поспешность отступления расстроила русские войска, но 1-ая армия все еще насчитывала в своих рядах около 80 тысяч, 2-ая — около 40 тысяч человек. Военный совет старших начальников единодушно высказался теперь за наступление, и Барклай, вопреки собственному убеждению, согласился июля 26 (7 августа) начать движение к Рудне с тем условием, чтобы войска не удалялись от Смоленска далее трех переходов; на всякий случай на левом берегу Днепра от Смоленска к Красному был выдвинут отряд Неверовского. Однако уже на другой же день при первых ложных слухах о сосредоточении французских сил у Поречья, Барклай приостановил наступление. Получив через несколько дней сведения, что Наполеон стянул войска позади Рудни у Любавичей-Бабиновичей и Дубровны, он опять было возобновил движение вперед и 2(14) августа занял крайне выгодную на случай битвы позицию у Волковой в надежде вызвать неприятеля на атаку. Но через сутки обнаружилось, что французы перешли на левый берег Днепра. Теперь Барклаю не оставалось ничего другого, как торопиться вслед за Багратионом назад на защиту Смоленска и сообщений с Москвой.
Бивуак (Фабер дю-Фор)
Наполеон действительно был душевно утомлен этой вечной погоней за решительным сражением и все новым и новым исчезновением неприятеля. Он приходит к решению неожиданным вывертом всего своего наступления от Витебска превзойти все ожидания Барклая и застать, наконец, русских врасплох, как это удалось ему в 1809 году под Ландсгутом с австрийцами. Со свойственной ему легкостью быстро перебрасываться от одной комбинации к другой, император задумывает теперь переправить все свои силы якобы почти в 200.000 человек на левый берег Днепра у Росасны, с налету захватить Смоленск в тылу у русской армии, поразить этим все умы в России и принудить, наконец, противника к решительному бою. Следы этого нового плана ясно заметны у Наполеона уже с 6 августа (н. ст.) после того, как накануне он, наверное, узнал о соединении обеих русских армий в Смоленске. Он советуется с маршалом Даву о преимуществах движения по правому и по левому берегу Днепра, о выгодах переправы у Росасны или дальше у Дубровны, велит, наконец, наводить мосты у Могилева, Орши, Дубровны, Росасны. Однако, когда Платов разбил вдруг 27 июля (8 августа) авангард Себастьяни под Инковым (при Молевом болоте), Наполеон тотчас же опять весь настороже, готов принять битву и на правом берегу Днепра у Лиозны, ждет еще двое суток русского наступления. Только июля 29 (10 августа), когда надежды на атаку Барклая не оправдались, отдаются отдельным французским частям приказы готовиться к походу за Днепр. Ней должен идти через Любавичи и навести мост на Днепре супротив Ляд, дабы затем вместе с Мюратом во главе кавалерии образовать авангард. Даву поручается навести 4 моста у Росасны с тем, чтобы следовать за Неем. Вице-король Евгений двинут черезъ Лиозну к Росасне вслед за Даву. Гвардия, которую император задерживает пока еще на день вследствие дурной погоды, пойдет у Росасны позади Евгения Богарнэ. Для Понятовского намечался путь на Романово или на Боево. В три дня император рассчитывает сосредоточить всю свою армию на Днепре, еще через трое суток — под Смоленском. 1(13) августа в 1 час пополуночи Наполеон в карете выезжает из Витебска в Росасну. К утру Мюрат и Ней направлены уже к Днепру напротив Хомина, к вечеру — и Даву на Росасну. Однако меры предосторожности, принятые Барклаем, а именно — выделение отряда Неверовского к Красному и решение не удаляться от Смоленска далее трех переходов, спасли город от неожиданного захвата и превратили задуманный Наполеоном блестящий удар в азартную игру на авось полководца, избалованного выигрышами на ошибках противников. С утра 2(14) августа авангард кавалерии Мюрата и корпуса Нея были уже за Днепром и после полудня наткнулись на отряд Неверовского, вышедший из Красного и расположившийся в боевом порядке. Мюрат в донесении Наполеону превозносит неустрашимость своей кавалерии в атаках на этого неприятеля, но отдает должное и упорному отпору со стороны русского каре, пролагавшего себе путь для отступления штыками среди французских всадников, которые снова и снова преграждали ему с тылу дорогу. Неверовский потерял в деле под Красным до 1½тысячи человек, но зато задержал на целый день наступление неприятеля на Смоленск. Когда обстоятельства вполне разъяснились, русские главнокомандующие решили как можно скорее спешить на выручку города. Корпус Раевского выступил на поддержку дивизии Неверовского через Смоленск еще в ночь со 2 на 3 августа (ст. ст.) и после полудня соединился с ней к западу от города; русские силы доходили теперь здесь всего до 15 тысяч человек, а потому по предложению Паскевича решено было защищаться в самой крепости.
Перед Смоленском (Фабер дю-Фор)
Смоленск еще при Борисе Годунове был окружен стеной из белого камня и кирпича свыше 5 верст в длину, вышиной не менее 25 футов и толщиной не менее 10 ф.; впереди стены местами имелся прикрытый путь, а за ним везде кругом шел сухой ров. Старых башен сохранилось 17, да еще королевский бастион, пятиугольное насыпное укрепление, построенное Сигизмундом III в юго-западном углу, между Красненским и Мстиславльским предместьями. Предместья эти из деревянных построек опоясывали город с юга от Днепра до Днепра и в порядке с запада на восток назывались Красненское, Мстиславльское, Рославльское, Никольское, Раченка. В стене было несколько проломов и трое ворот — северные Днепровские, восточные Никольские и южные Малаховские.