Отель последней надежды
Шрифт:
— Я как раз охраняю одну из таких великих американских ценностей, — пробормотал Дэн Уолш. — Президента. И моя работа не имеет никакого отношения ни к сербам, ни к Саддаму!..
Но жене трудно было объяснить, что внешняя политика Штатов и федеральная служба охраны, в которой работает он, не имеют друг к другу никакого отношения. Она никогда этого не понимала, или понимала как-то по-своему и с гордостью говорила на вечеринках-барбекю, что ее муж работает на «безопасность страны».
Он с ней не спорил. Он никогда не спорил — зачем? Вначале он был сильно в нее влюблен, и ему нравилось, что она им гордится, а потом объяснять стало как-то глупо — не дура же она на самом деле, чтобы в сотый раз повторять ей одно и то же!
Жена опять энергично вскинула руку. Откуда у нее взялись эти дурацкие жесты, как у Дуче во время митингов в Риме?! Или в ее книжке сказано, что такие жесты при расставании отвлекают внимание покинутого и мешают ему закатить скандал и окончательно испортить ваш день?!
Попросить, что ли, виски?! Или здесь не подают? И после порции «Дикого индюка» немедленно захочется курить, а курить запрещено везде.
Милостивый боже, как болит голова! Это оттого, что меня бросает жена. Вот-вот бросит. А я не хочу! Не хочу!.. Мне придется все начинать сначала, а это долго, утомительно и неизвестно чем закончится! Кроме того, шеф не слишком жалует офицеров «с проблемами», а у меня, кажется, проблемы, да еще какие!..
— В число великих американских ценностей, — продолжала жена, дучевскими жестами обрубая каждое слово, — входит не только верность долгу, дорогой! В число таких ценностей входит еще и верность семье! Мы служим не только Америке, но также господу и семье! А ты, Дэнни? Кому служишь ты?!
Дэн Уолш, профессионал до мозга костей, терпеть не мог таких разговоров. Он никогда не «служил господу, Америке и семье». Он просто работал так, как считал нужным, и работа была его жизнью.
— Я ничего не понимаю в таких вещах, — сказал он и отпил чуть теплого гадкого калифорнийского кофе. — Прости. Но ведь ты.., любила меня. Что-то случилось?..
— Конечно, случилось! — энергично воскликнула она.
— Ты.., нашла мне достойную замену?
— Дэнни, я каждое воскресенье хожу в церковь! И у алтаря перед лицом господа я поклялась оставаться тебе верной женой. Именно такой я и остаюсь! И твои подозрения оскорбительны для меня.
— Прости, — покаялся полковник Уолш. — Я не должен был так говорить. Но тогда в чем дело? Мы прожили вместе восемь лет, и ты, кажется, была довольна…
— Это ты был доволен! — крикнула она, и на глазах у нее показались слезы, и вдруг на одну минуту вернулась та самая студентка из Йелля, в которую он влюбился, казалось, на всю жизнь.
Она смешно говорила, стеснялась своей дремучей провинциальности и все время училась. У него почти не было денег, — родители тогда как раз находились с ним в состоянии «холодной войны», а крохотной стипендии не хватало даже на квартиру. Его машина, столетний «Додж», подаренный ему владельцем магазина подержанных автомобилей за то, что он все лето мыл машины и катал потенциальных клиентов, заводилась только с третьей попытки, тряслась, гремела и изрыгала клубы синего дыма. И вот на этом «Додже» он первый раз повез ее в кино, а потом в немыслимую закусочную на окраине, и им было очень весело и интересно вдвоем, и «Додж», который прожил с ними долгую и счастливую жизнь, немедленно получил имя «Грязный Гарри», и это тоже их очень веселило!..
Дэн Уолш, завидев слезы своей жены, моментально пересел на ее сторону, обнял и прижал к себе.
Она уткнулась горячим маленьким лицом ему в футболку и зарыдала еще горше.
— Ш-ш-ш, — сказал он нежно и покачал ее из стороны в сторону. — Бедная моя! Не плачь, не плачь, маленькая!..
— Я давно уже не маленькая, Дэн, — грустно сообщила она и его рукавом вытерла глаза. — Я была маленькой, когда мы познакомились. И я тогда не понимала, какая ужасная жизнь ожидает меня…
Он потерся щекой о ее волосы, такие знакомые, так приятно и вкусно пахнущие французскими духами, которые он привез ей из Парижа. Она никуда не выезжала дальше Майами, а он объездил весь мир и всегда привозил ей маленькие подарки. Утром в мотеле она побрызгалась именно французскими духами и рассеянно потрепала его по щеке, когда он сделал попытку поцеловать ее не «просто так», а с «дальним прицелом».
Утром он еще не знал, что именно она задумала. Даже не догадывался.
— Тебя никогда не бывает дома, — сказала жена и отвернулась к окну, должно быть, чтобы он не видел ее лица. — А когда ты есть, ты все время занят. Даже во время уик-энда тебе звонят на сотовый, и ты разговариваешь по нему!
— Я не могу не разговаривать, это может быть важно…
— У Эшли муж хирург, и он никогда не отвечает на звонки, если ему звонят в выходные, — ожесточенно продолжала жена. — Никогда! Он ценит возможность побыть со своей семьей, и для него это важнее, чем любая работа! И дом! Ты видел, какой у них дом?
— Видел, — согласился Дэн Уолш. — У меня никогда не будет такого.
— Вот именно! — Тут она взглянула на него, и он понял, что той девчонки, которая каталась с ним на «грязном Гарри» и ела дешевую китайскую лапшу, уже давно нет и, наверное, больше никогда не будет. — А если бы ты перешел консультантом в частную фирму, например.., например.., да в какую угодно фирму, ты давно был бы миллионером!.
— Не уверен.
— Дэн, ты блестящий профессионал, и все об этом знают! У тебя куча наград, и в прошлом году тебя даже приглашали читать лекции по безопасности!..
— Приглашали, — согласился Дэн Уолш. — Но это не значит, что я потенциальный миллионер! И.., я не понял. Нам не хватает денег? Или я пропустил что-то важное?
— Мне не хватает тебя! — крикнула она и опять сделала энергическое движение. — Уже давно не хватает, Дэн!
Он пожал плечами и посмотрел поверх ее волос на залитую яростным калифорнийским солнцем улицу.
Он терпеть не мог калифорнийское солнце, калифорнийское шампанское и калифорнийских красавиц.
— У меня такая работа, и я плохо себе представляю, что она может быть другой.
— Вот именно, Дэн! — с горечью сказала его жена. — Вот именно! Ты не представляешь себя без этой чертовой работы, а я не представляю, что должна прожить жизнь соломенной вдовой!
— Чушь! — вдруг вспылил он. — Я не подводник и не полярник. Я не пропадаю по три месяца в рейде или на Северном полюсе. Шеф не бывает в командировках по полгода, а мы ездим, только когда ездит он!
— О'кей, — согласилась жена. — В прошлый уик-энд ты был в Париже, хотя нас приглашали Сикорски, и все были там парами, а я, как всегда, одна!