Отголосок

Блэр Э. К.

Я мусор.

– Чего ты ждешь?
– мой голос срывается.

Мои слова привлекают внимание Ричарда, и он вопросительно смотрит на меня.

– Никто не придет за мной, - говорю ему я, - если ты думаешь, что Деклан заботится обо мне, ты ошибаешься.

Он не отвечает, и мы смотрим друг на друга, а затем я спрашиваю то, что мне следует прояснить перед тем, как закончится мое время:

– Откуда ты знал моего отца?

Его глаза перемещаются к пистолету на столе, он тянется к нему и поднимает, смотрит на сталь, будто это его желанная возлюбленная.

–

Вы работали вместе, не так ли?
– спрашиваю дрожащим голосом, который грозит сломаться. Кусочки моей теории начинают соединяться.
– Ты говорил, что использовал бизнес Беннетта, чтобы получать прибыль от оружия.

Держа в руке пистолет, он кладет ее на бедро и, наклоняясь вперед, говорит:

– Ты понятия не имеешь, в какую запутанную паутину ты попала. Это почти привилегия быть тем, кто раскроет ее тебе.

Я думала, что знаю Ричарда. Думала, он всего лишь шовинист, о котором мне не нужно беспокоиться. Но сейчас я понятия не имею, кто этот человек, сидящий передо мной, на самом деле. Мне интересно, похожи ли мы в том, что формируем свои истории в погоне за самоудовлетворением и манипулированием.

– Просто ответь мне, - произношу я, не показывая своих обеспокоенных эмоций.

– Стив работал на меня. Он работал посредником, глаза и уши с обеих сторон.

– Обе стороны?

– Я и наркотики.

Я даже не пытаюсь соединить точки, которые привели его к Беннетту, потому что все, что наполняет мой разум — мой отец. Я никогда не представляла своего отца иначе, кем он до сих пор является для меня — моим принцем с горстью розовых маргариток. Я не могу представить, чтобы он работал на такого человека, как Ричард, человека, который вонзил свой нож мне в лицо и руку, чтобы доказать свою правоту.

– Он всегда был преданным, - добавляет он.
– Пока не заключил сделку о признании вины в обмен на имена. Думаю, он считал, что федералы защитят его, но Менард полон заключенных, которые так или иначе связаны со мной. Хоть он никогда не бросал меня, за что я его очень уважаю, он отказался от имен людей, которые шли по низкой лестнице бизнеса, и за это заплатил цену.

– Ты ублюдок, - выдыхаю я с глубокой ненавистью.

– Я?

– Ты знал, что он назвал имена?

– Да.

– И из—за верности тебе, он никогда не сдавал тебя?

– Стив сделал то, что федералы попросили его в обмен на досрочное освобождение — для тебя, - говорит он, кивая мне головой для выразительности.
– Но в то же время он никогда не поворачивался ко мне спиной.

Его слова полны злорадства и гордости за свое высокое положение, и моя ярость увеличивается от цены, которую заплатил мой отец. Мой голос становится тверже и пропитывается враждебностью, когда я продолжаю:

– Но ты держал власть. Ты знал, в какой опасности он был, и ничего не сделал, чтобы защитить его от того, что было неизбежно!

– Это было не в моих руках.

Кровь внутри кипит, я сжимаю кулаки, когда кричу:

– Но ты босс! Ты держишь всю власть и ничего не сделал!

И потом все начинает сходиться.

Теперь части начинают складываться. Еще сильнее скручивая руки, края пластика впиваются в нежную плоть моих запястий, разрезая кожу и выпуская кровь, которую качает мое израненное сердце.

 - Ты хотел его смерти, - прихожу я к выводу.
– Ты был напуган, не так ли? Ты знал, что он выдал имена и боялся, что это лишь вопрос времени, когда он продаст и тебя, верно?

Он наклоняет голову, признавая мою теорию правдой, и это выводит меня из себя.

– Сволочь!
– мой кричащий голос царапает горло.
– Это был ты! Это ты на него напал, ублюдок!

В ответ он лишь медленно сжимает губы, сидя как ни в чем не бывало.

Я всегда возлагала всю вину на Беннетта и, хотя я его ненавижу за то, что он был катализатором всего этого дерьма, в этом виноват именно Ричард, который имел право голоса в жизни моего отца, и он использовал его, чтобы спасти себя.

– Ты гребаный трус!
– выплевываю я, чувствуя, как мое сердце разбивается снова и снова. Мой папа рисковал жизнью, отказываясь от имен, только чтобы добраться до меня.

Кровь стекает по моим рукам вместе со слезами, моя кожа начинает разрываться, когда я сражаюсь со своими оковами. Когда меня настигает разочарование, я кричу и падаю. Мое тело содрогается, и когда я слышу хихиканье Ричарда, я с отвращением поворачиваюсь к нему.

– Это тебя заводит?

Он двигается в мою сторону.

– Видеть, как королева Чикагского общества разваливается на моих глазах? Да, - отвечает он и опускается передо мной на колени, касаясь пальцем моего лица и проводя им по порезу на щеке, а затем вниз по шее.

Его прикосновение мерзкое, живот сводит от этого гнилого чувства, и я просто не могу это вынести.

– Скажи мне кое—что, - начинает он.
– Когда ты узнала, что Беннетт изменял тебе, ты хотела бы знать об этом до его смерти, чтобы поквитаться с ним?

 Затем достает из кармана нож и вытаскивает лезвие. Мои глаза следят за его рукой, когда он подносит лезвие к липкой ленте, которая теперь покрыта моей кровью.

– Ты хотела?
– снова задает вопрос.

– Нет.
– Мне было наплевать, что Беннетт изменяет, потому что я никогда не испытывала к нему ничего, кроме ненависти.

Внезапно, быстрыми движениями, Ричард освобождает мои руки. Затем он проводит лезвием между моих грудей. Мой топ раскрыт, разрезанный ранее. Я слышу, как кружево рвется, когда он нажимает лезвием на ткань, и я понимаю его намерения. Я знаю этот процесс слишком хорошо и закрываюсь, защищая себя.

Теперь он знает правду о своей жене и сыне. Я могла слышать его, когда он разговаривал по телефону после того, как привязал меня к трубе. Я знала, что он говорит с Жаклин. Он допрашивал ее, и я поняла, что она призналась ему. Он не повышал голос и не был зол. Все было наоборот. Он остался собранным и, глядя в его глаза прямо сейчас, я вижу в них огонь предательства, когда он разрезает мой бюстгальтер, а я готовлюсь к моему пути — возмездию.