Отголосок
Шрифт:
– Я не знаю, что ты от меня хочешь, - наконец говорю я слабым голосом.
– То, что я рассказала тебе о Деклане, было правдой. Он ненавидит меня, ему все равно, если ты причинишь мне боль.
– Тогда тебе нужно найти способ заставить его позаботиться, - усмехается он, прежде чем ударить меня так сильно, что я падаю со стула на пол.
Мое зрение теряется на мгновение, когда моя голова ударяется о бетон, и жуткое желание накинуться дымится внутри меня, но я связана и бессильна.
– Нет ничего, чего бы я ни сделал для своей семьи, - говорит он мне, а затем уходит.
Глядя
– Даже с членом Беннетта внутри твоей жены? Ты бы сделал что—нибудь для нее в тот момент?
– Твоя ложь смешна.
Я не признаю его отрицания, потому что продолжаю враждовать с ним, плюя словами:
– Тебе понравилось бы трахать ее, когда сперма моего мужа все еще была бы в ее грязной киске?
Он ударяет меня по спине, и я смеюсь, чтобы еще больше разозлить его. Он хватает меня за волосы и сразу же затыкает, ударяя кулаком мне в лицо. Все становится ярко—белым, и мой рот наполняется кровью, когда зубы прокусывают внутреннюю часть щеки.
Извиваясь в мучениях, я стону от взрыва боли в моей голове. Мой череп сдавливает от сильной пульсации, и я не могу открыть глаза, потому что это слишком больно. И следующее, что я знаю, он снова закрывает мой рот лентой.
Боль со временем усиливается. Я прижимаюсь своим телом к стене, пока продолжаю лежать здесь, и мне жаль, что он просто не вырубит меня, чтобы избавить меня от страданий.
Когда Ричард выходит из комнаты в коридор, я пытаюсь разорвать ленту, кручу свои запястья, но она не сдвигается с места. Я скатываюсь с бока на живот, прежде чем начинаю тереться щекой вдоль пола. Когда я начинаю ощущать, как уголок ленты отрывается от моего рта, я нажимаю на свое лицо сильнее, переворачивая его, чтобы попытаться поймать больше ленты, чтобы снять её.
Как только я чувствую, как лента отрывается от моих губ, я использую свой язык, чтобы оттолкнуть его, и когда я могу пошевелить ртом и говорить, я жду возвращения Ричарда.
Я могу слышать, как он разговаривает с кем—то по телефону, но я не могу разобрать, что говорят. Через некоторое время он возвращается, и я сдерживаю свой голос от враждебности, как только могу, когда говорю:
– Это правда.
Его глаза встретились с моими, и я добавила:
– Они сделали тест ДНК, который Беннетт держал в своем сейфе. Беннетт оставил ему все. Я не могла в это поверить, когда узнала, но это правда.
– Око за око - сказал он, сбивая меня с толку.
– Что это значит?
Затем он подтягивает ко мне стул и садится, пока я лежу здесь и смотрю на него.
– Ты причинила мне боль, я сделал больно тебе.
Мои брови сжимаются вместе, не понимая его загадочных слов.
Он продолжает:
– Мне нечего терять, и, если я не получу свои деньги, ты не уйдешь отсюда живой. И из того, что я помню о твоем отце, он не был сильным бойцом, у меня такое чувство, что твои дни сочтены, как и его.
– Пошел ты!
– Я огрызаюсь на него, за то, что он говорит дерьмо о моем отце.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
Он
– Я знаю больше, чем ты думаешь, маленькая девочка. Видишь ли, я знал твоего отца.
Моя грудь взволнованно трепещет, когда он говорит это, и возникают тысячи вопросов.
– Мы со Стивом давно знакомы.
Я не хочу верить, что Ричард как—то связан с моим отцом, или что мой отец как—то связан с ним. Но… если бы он был еще жив, он был бы примерно в возрасте Ричарда, так что есть вероятность, что он говорит правду. Но как?
– Когда Беннетт заставил меня следить за тобой, я начал копаться в твоем прошлом. Когда все части собрались вместе, я не мог поверить, что девочка Арчера была прямо перед моим лицом в течение многих лет. Я должен был догадаться, что ты превратишься в аферистку. Сначала я думал, что я твоя цель, когда был уверен, что ты знаешь, кто я. Но, когда я начал вспоминать, я понял, что это не так. Я понял тогда, что ты охотишься за Беннеттом. Но я до сих пор не знаю, почему.
– С чего мне преследовать тебя?
– спрашиваю я в ужасе, гадая, кто этот парень на самом деле.
– Может быть, ты обвинила меня в том, что произошло.
– Расскажи мне, откуда ты знал моего отца.
– Я могу многому тебя научить, понимаешь? Ты была очень хороша в том, чтобы дурить Беннетта все эти годы, но что бы это ни было, что ты пыталась сделать, ты слишком медленно двигалась и не оценивала людей, которые тебя окружали.
– Скажи мне, - требую я, борясь, чтобы сдержать слезы, потому что, говоря о моем отце, я просто разваливалась на части. Он моя слабость, моя самая слабая часть, и теперь я боюсь, что Ричард имеет какое—то отношение к моей потере его.
– Расскажи мне!
– Позвони Деклану.
– Как? У меня нет его номера.
– Тогда мы подождем, - говорит он.
– Я знаю, что он в Лондоне и завтра вернется. Тогда ты позвонишь на его стационарный телефон.
– Расскажи мне, откуда ты знаешь моего отца, Ричард. Ты хочешь причинить мне боль? Это то, что ты хочешь? Тогда просто скажи мне, потому что все, что ты хочешь сказать о нем, наверняка будет кинжалом.
– Это слишком просто.
Затем Ричард оставляет меня, он перемещается на другую сторону комнаты и сидит. Я изо всех сил пытаюсь успокоиться, мои руки все еще связаны вместе. Я лежу на холодном бетоне и прижимаю мою щеку к полу, чтобы успокоить боль, которая пульсирует через рану. Моя голова тяжела от мучительной головной боли, и я закрываю глаза, чтобы заглушить дешевое флуоресцентное освещение, но жужжание от ламп заставляет меня волноваться.
Проходят часы, пока я дрейфую туда—сюда, когда туман от всех возбужденных эмоций начинает проясняться, и я, наконец, в состоянии сосредоточиться. Я пробегаю по всему, что сказал мне Ричард, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит, когда вспоминаю его заявление.
Оружие.