Отголосок

Блэр Э. К.

 

 

 

 

 

 

Мои встречи были долгими, я сидел и слушал, как несколько архитектурных фирм показывают свои презентации, и просматривал заявки на работу. Это будет еще один бутик—отель, который будет обслуживать богатых и давать, прежде всего, уединение. "Lotus" был моим первым сольным

проектом и за несколько месяцев стал успешным. Мы поддерживаем эксклюзивную клиентуру, в которой Чикаго отчаянно нуждался. В каждом роскошном номере предоставляется полный спектр услуг, в зависимости от того, кому разрешено бронировать номер, и лондонская недвижимость будет такой же.

 Я звоню домой, пока возвращаюсь в отель, чтобы поспать. Уже поздно и это мои последние дела на сегодня.

Странно видеть Элизабет в моем доме, она будто больше, чем просто гость. У нее психические расстройства. Иногда я вижу ее, и мне хочется разбить ее лицо о стену, потому что мой гнев слишком велик, чтобы его сдержать. Иногда я смотрю на нее, и мне хочется, чтобы с нами все было как раньше. В такие моменты мне хочется прикоснуться к ней и вдохнуть ее мягкий аромат. Я хочу чувствовать ее, лизать ее, пробовать ее на вкус, трахать ее. Я хочу всего этого, но мое сердце отказывается быть слишком близко к ней.

Она ангел дьявола.

Как только я начинаю пересекать с ней границы, я отключаюсь. Это даже не то, что я сознательно делаю, это просто происходит. В один момент я хочу, чтобы мой язык попробовал ее сладкий рот, а в следующий, я хочу вырвать еще больше ее волос.

Трахать ее вчера на улице напротив моего дома было извращенным наслаждением, которому я эгоистично предавался. Когда я увидел ее из окна своего кабинета, сидящую на земле, я увидел кого—то настолько сломленного, что усомнился в ее злости. В этот момент я потерял бдительность и запутался. И ничто не может отрицать утешение, которое поглотило меня, когда я погрузил свой член в ее сладкую киску. Когда она обнимает меня, Господи, ни одна женщина не чувствовалась так хорошо, как она. Но ее тепло и уют — всего лишь иллюзия. Она — ловушка фокусника, в которую я по глупости постоянно попадаюсь.

Она жестока и двулична и все же часть меня хочет ее — очень тревожная часть меня. Потому что никто в здравом уме не хотел бы иметь ничего общего с вдовой, которая вводит яд своими корыстными побуждениями. По какой—то причине, зная, что она мошенница, я не хочу, чтобы она уходила. Часть меня жалеет ее. Мне жаль ее. Я никогда не видел человека падшего так низко, как она сейчас. Это должно быть ее дно, и я не хочу видеть, что произойдет, когда она на него опустится. Ее тело заклеймено в жестоком обращении с собой. Она жаждет момента, когда сможет причинить себе боль. Я знаю, что Элизабет больная женщина, которой нужна помощь, и темная часть моей души хочет предложить ей эту помощь. Это неправильно, поскольку я тоже хочу наказать ее.

Когда я сказал ей раздеться прошлой ночью, мой план состоял в том, чтобы унизить ее, посадив на землю, как я велел. Я оставил ее, чтобы взять веревку и собирался наказать ее. Я ходил по дому возбужденный, просто думая об этом. Мой ум был поглощен видениями о ней, связанной, когда я бы шлепал по ее груди и киске веревкой, пока они не покраснели бы, представляя, как засунул бы член ей в горло, заткнул бы ее, как видел бы ее слезы, падающие на розовые щеки.

Даже теперь, когда я знаю, что она пережила в детстве, будучи маленькой девочкой со своим приемным отцом, я все еще так хотел ее унизить. Я знаю, что это неправильно, поэтому и не вернулся к ней. Я не

мог позволить себе удовольствие, которое только укрепило бы дикаря, которым, боюсь, я и являюсь — дикаря, каким она меня воспитала. Но я все равно причинил ей боль, и в тот момент, когда я вошел в ее комнату и увидел ее подавленное лицо, я возненавидел себя.

Когда я звоню, никто не отвечает, поэтому я вешаю трубку и снова набираю домашний номер.

Ничего.

Наверное, она снаружи.

Я открываю приложение безопасности на телефоне, чтобы войти в домашнюю систему. Как только он подключен, я нажимаю на каждую камеру, чтобы просмотреть комнаты в доме. Из кухни в библиотеку, атриум, спальни, столовая, кабинет, крыша… ничего. Затем я переключаюсь на наружные камеры и проверяю грот, задний двор и различные камеры, которые выходят на большую часть территории. Никого не видно. Когда я нажимаю кнопку, чтобы посмотреть гараж, я замечаю, что мой Мерседес отсутствует, что объясняет, почему ее нигде не видно. Меня раздражает, что я не знаю, что она задумала и где находится.

 Ненавижу не знать подробностей, особенно когда дело касается ее. Я знаю, что все контролирую и властен, но это единственный способ, которым я могу действовать, не теряя свой рассудок.

 У нее больше нет старого сотового, а я не видел нового, так что я не могу с ней связаться.

Я решаю позвонить Лаклану. Я говорил ему прекратить следить за ней, поскольку мне не нравилось, как он вмешивается в ее жизнь, но я проглатываю свою гордость и все равно звоню ему.

– МакКиннон, как прошли встречи?
– говорит он, отвечая на звонок.

– Хорошо, - огрызаюсь я.
– Послушай, я пытаюсь дозвониться до Элизабет, но ее нет дома и у меня нет ее номера телефона.

Как только он называет ее номер, я вешаю трубку и звоню по нему.

 

 

Тонкой вибрации достаточно, чтобы я проснулась. Я чувствую металлический привкус крови во рту после удара Ричарда. Я переворачиваюсь с бока на спину. Я отлежала руку, на которой спала, и сейчас она покалывает и сильно болит. Оглядев комнату, я вижу Ричарда, откинувшегося на спинку стула с закрытыми глазами и положившего руку на пистолет.

Вибрация повторяется снова. Мне сложно сосредоточиться на мыслях из—за боли в голове и эмоциональных скачков, на которых я была с тех пор, как Ричард явился перед домом Деклана. Я сосредотачиваюсь на слабом жужжании, и мой желудок сжимается, когда я вспоминаю про свой мобильный телефон. Тело оцепенело, так что сложно определить, откуда звук, но я знаю, что засунула его в карман штанов.

Я оглядываюсь на Ричарда, его глаза все еще закрыты. Мое сердце начинает биться быстрее, а я пытаюсь переместить руки так тихо, как могу. С закрытыми глазами, я делаю попытку за попыткой, но это бесполезно. Я не могу дотянуться руками до кармана. Я знаю, что это звонит Лаклан, ведь он единственный, кому я дала этот номер.

– Ричард, - кричу я, чтобы разбудить его, когда у меня появляется идея.
– Ричард.

– Какого черта тебе надо?
– говорит он сонным голосом, когда открывает глаза.

– Мне нужно в туалет.

– Ну сходи, - рявкает он и снова закрывает глаза.

– Не могу, но у меня нет проблем с мочой, если у тебя нет проблем с ее запахом, - огрызаюсь я в ответ.

Он разочарованно выдыхает, подходит ко мне, хватает за руку и поднимает с пола. Ведя меня по коридору, мы останавливаемся перед дверью.