Отказ не принимается
Шрифт:
Загнав меня в угол и рывком прижав меня к себе, Виктор одной рукой пытается стереть на мне несуществующую помаду. Разозлившись, кусаю его за палец, и… лучше бы я этого делала.
Сверкнув молнией в черных глазах, Воронцов впивается в мои губы.
Стискиваю зубы изо всех сил, чтобы, несмотря на весь напор, его язык не оказался у меня во рту. Виктор меняет тактику. Поцелуй из карающего становится нежным, а его рука забирается мне под джемперок. Я хочу возмутиться, и Воронцов мгновенно этим пользуется.
Секунда, и его язык сплетается
Я не справлюсь с ним! Он слишком огромный, слишком сильный!
Попытка прикинуться резиновой, не реагирующей ни на что куклой, чтобы отбить у Виктора желание меня целовать, проваливается с треском.
Похоже, он воспринимает это как капитуляцию и лишь усиливает натиск. Мнимая покорность распаляет его.
Рука на талии сжимает меня крепче, прижимая к твердому, будто отлитому из стали телу. Пальцы, удерживающие до этого мой затылок в плену, теперь поглаживают чувствительную кожу на шее. Горячие губы истово требуют от меня ответа, который я не хочу давать.
Но…
Я же живая.
Нормальная женщина.
Откровенная страсть мужчины пьянит. Окутанная его запахом, ощущающая вздыбленную плоть, упирающуюся мне в живот, я слабею. Организм будто просыпается под этими грубоватыми ласками, вспоминая, что такое желание.
И колени становятся ватными, температура растет, внезапно перестает хватать дыхания, а бархатистый язык продолжает исследовать мой рот.
Почувствовав мое состояние, Воронцов подталкивает меня к столу и сажает на него, не разрывая поцелуя. Устроившись между бедер, поглаживает их. Какие-то мелочи сыплются на пол, но прихожу я в себя, только когда Виктор пытается стянуть с меня джемпер.
В ужасе отталкиваю Воронцова, не ожидавшего сопротивления, когда победа так близка.
– Не смейте ко мне прикасаться! – я демонстративно вытираю с губ следы поцелуя. – Я вам такого права не давала!
Наглец в ответ не менее нарочито трется эрекцией мне между ног.
– Извиняться не стану. Это нормальная мужская реакция.
– Это нормально для мужчины делать такое против воли женщины? – я вкладываю в голос все свое возмущение.
– Ты дышишь как загнанная молодая кобылка, не успевшая к финишу. И это говорит, что я на правильном пути. Так что прикасаться к тебе я буду, Барби, – с самодовольным взглядом он смотрит сверху вниз, а в глазах его тлеет адский огонь.
– Я не барби!
– Барбара, Варвара… Какая разница? Ты выглядишь, как барби, пахнешь, как барби и на вкус ты тоже как барби. Теперь я хочу узнать, как ты кончаешь, куколка.
– Но я не хочу!
Но, похоже, только в моем мире подобное имеет значение. Не в мире Воронцова.
– Не усложняй. Я все равно тебя получу. Строптивые кобылки вроде тебя созданы для того, чтобы их объезжать.
Я ушам своим не верю!
Он на полном серьезе? К дьяволу все! Проще уволиться, чем доказывать ему, что у него ничего не выйдет. Я не бог весть какой ценный работник, но в магазинах сейчас предновогодний ажиотаж, и обучать нового сотрудника
Уже открываю рот, чтобы предупредить его, что, если он еще раз попробует меня… принудить или поцеловать, или потрогать… я уволюсь.
Но не успеваю.
Раздается энергичный стук, в слегка приоткрывшуюся дверь заглядывает секретарь.
– Виктор Андреевич, ответьте на мобильный. Это из дома. Что-то срочное.
Чертыхнувшись, Воронцов тянется к мобильнику, лежащему на столе, как раз позади моей пятой точки.
Глянув на экран, он нахмуривается.
– Сиди, мы не закончили, – не дает он мне сползти со стола.
В смысле «не закончили»? Он что собрался продолжать?
Виктор перезванивает кому-то, слушает внимательно, лицо его каменеет. И вдруг он как рявкнет:
– Это просто замечательно, что вызвали скорую! Но куда вы смотрели? Вы там для чего?
Отключается и сам стаскивает меня со стола.
– Где твоя одежда? Ты едешь со мной!
Глава 9
– Никуда я с вами не поеду! – возражаю решительно, как только могу.
– Тронь, – рявкает Воронцов, сгребая связку ключей со стола. – Ты можешь хоть раз сделать что-то без пререканий?
В смысле хоть раз?
Я должна была без пререканий ему отдаться по щелчку пальцев?
Виктор неумолимо тащит меня за руку в приёмную.
– Мне надо на работу! – упираюсь я в раскрытых дверях, пытаясь выдернуть руку из стального захвата.
Услышав только то, что хочет он сам, Воронцов отдает распоряжение:
– Мария, позвони в парфюмерку и скажи им, что Тронь задержана до выяснения обстоятельств.
Что? Он вообще представляет, что подумают обо мне на работе?
Мария послушно кивает. Меланхолично глядя, как на меня натягивают куртку, интересуется:
– Александру Ивановичу какую машину подогнать?
– Я на своей, – Виктор хватает в охапку свою дубленку, а меня за руку, и рычит на меня, когда я продолжаю сопротивляться. – Да прекрати ты, Варвара!
– Но я никуда не хочу!
– Тебя не спросили!
Псих. Как есть псих.
Я уже хочу поделиться с Воронцовым своим мнением о нём, но он бросает на меня такой взгляд, что я передумываю. Вокруг него будто собирается черным облаком давящая аура.
Похоже, и правда, что-то случилось, но причём здесь я?
Виктор настойчиво тянет меня к лестнице.
– Лифт там, – указываю я в другую сторону.
– Он постоянно ломается, а мы торопимся, – ехидничает Воронцов. – Я с удовольствием застряну там с тобой на часок, но в другой раз, если ты не возражаешь.
Невыносимый. Хам. Озабоченный псих.
Двадцать три этажа вниз вслед за Виктором преодолеваю почти бегом, и если бы не намертво вцепившаяся в меня рука, я бы отстала на середине пути.
Мы настолько быстро пересекаем парковку бизнес-центра, что по гололёду я практически еду за Виктором на подошве сапожек без каблуков.