Открытый научный семинар: Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011
Шрифт:
о. Андрей Лоргус: А здесь мы что делаем?
N 4: Тогда вопрос расширяется: кто готов позиционировать себя как другой? Кто готов быть другим из здесь присутствующих?
о. Андрей Лоргус: Руки поднять?
N 4: Я говорю, что я другой, это почти шизофреническая позиция. А что в моей «другости», Бог его знает, может быть, психологический синдром. Вы лично готовы позиционировать себя как другой?
о. Андрей Лоргус: Смотрите, что мы делаем в нашей действительности за последние, скажем, 20 лет. Мы живем в ситуации, в которой как минимум двое все время встречаются: верующий и атеист. А, кроме того, на самом деле встречаются множество других религиозных опытов антропологических. Так что мы волей неволей живем в этой ситуации.
Ахутин А.В.: Где у нас атеисты то остались?
о. Андрей Лоргус: Не буду показывать пальцем.
Хоружий С.С.: Как раз сейчас это и стало темой. Письмо десяти академиков можно вспомнить.
о. Андрей Лоргус: В прошлом году журнал «Психология» Высшей школы экономики опубликовал сначала 4 статьи, а потом целых 16 на эту тему.
Хоружий С.С.: Это превратное представление у Анатолия Валерьяновича.
о. Андрей Лоргус: Да, возможен, он существует, этот оппонирующий диалог, но как диалог, а не как конфликт.
N 4: А здесь вы чувствуете эту оппозицию, осознаете ее или нет?
о. Андрей Лоргус: Нет.
N 4: Я говорю о солидарном противостоянии.
о. Андрей Лоргус: Я бы не хотел противостоять никому.
N5: — Отец Андрей, вы говорили об открытости новому опыту. Но новый опыт всегда не определен и здесь проявляется другая сторона этого нового опыта — недоверие. И вот что нужно сделать, как найти те образующие, которые помогли бы установиться в этом новом опыте? Как этот новый опыт принять, если он новый?
о. Андрей Лоргус: В этом смысле есть известный риск, и я думаю, что личность всегда рискует, когда идет к новому. В этом смысле во всяком творчестве, а новый опыт есть творческий акт, всегда личность рискует. Для этого требуется и затрата сил, и смелость, и какое-то внутреннее самостояние.
N5: А чем рискует?
о. Андрей Лоргус: Ошибкой. Рискует своими установками, ценностями, рискует своим покоем, комфортом, многим рискует. Т. е. это может быть ошибка, искушение. И это риск.
N5: Получается, что рискованная личность — это та личность, которая часто получает новый опыт.
о. Андрей Лоргус: Творческая личность, которая готова рисковать. Да, совершенно верно. Творческая личность — рискованная личность, согласен.
N5: — Иначе говоря, есть риск вместо опыта приобрести некое увечье.
Хоружий С.С.: Давайте постепенно завершать дискуссию. Насущные вопросы у кого-нибудь из аудитории еще имеются?
N6: Скажите, пожалуйста, воля и открытость — это синонимы?
о. Андрей Лоргус: Нет. Воля — это то, что необходимо для выбора, для принятия решения, для поступка, для действия. Т. е. это та сила, которая позволяет личности открывать себя или, наоборот, закрывать. С моей точки зрения как раз ощущение в себе этой силы и полноты этой силы позволяет человеку открывать себя. Наоборот, ощущение недостатка в себе силы воли означает очень часто необходимость защиты и закрытости.
Хоружий С.С.: Хорошо, тогда поблагодарим еще раз Отца Андрея и выразим надежду, что наше сегодняшнее заседание хотя и отвлекло его, но все же протекало под знаком Великого канона.
о. Андрей Лоргус: Да. Спасибо!
08.04.08 “Место встречи” Совместная акция ИСА и Театральной лаборатории метода “ТОТ“
Хоружий С.С.: Обсуждение будет касаться обоих обликов того, что произошло, и театральной эстетики, и антропологического содержания. В этом мы, руководители антропологического семинара, очень заинтересованы. Театральные впечатления пойдут сами собой, стимуровать их мне незачем. Что же касается антропологических моментов, во-первых, мне показалось, не случайно все это было выбрано для показа в рамках нашего семинара. Я бы это понял не просто как некоторые антропологические штудии, а даже более специализированно. На мой взгляд, перед нами прошли некоторые персонологические штудии и экзерсисы и т. д. Я бы сказал, что это прошли антроплогические штудии на ту тему, которой весь наш семинар и посвящен. Это были штудии размыкания. Правильно ли мне показалось, что все это можно понимать как упражнения, штудии, разработки на тему о размыкании человека? С самого начала было подчеркнуто, что это материал на тему интерсубъективности, на тему общения. Но как мы в рамках нашего семинара смотрим на проблематику общения? Сегодня она одна из самых главных из эстетических и философских тем. Словосочетание «Диалогичность общения» вошло в тривиальный словарь современности. Но мы подходим к общению как к одному из способов размыкания человека. Нам сразу хочется видеть в общении некоторую корелляцию.
Для нашего подхода исходной базой была исихастская антропология, в которой человек размыкает себя к инобытию, к Богу. В общении он размыкает себя к другому человеку — к ближнему. В христианский взгляд на человека входил всегда тезис о том, что эти два способа размыкания по сути своей не просто связаны, а являются одним. В христианском дискурсе это часто выражается напоминанием о двух заповедях Христа: любовь к Богу и любовь к ближнему. В конечном итоге их надо понимать как тождественные. Все это переводится на язык общения. И в связи с этим следующий мой подвопрос: было ли здесь размыкание человека к человеку или за ним просматривался и высший горизонт, горизонт размыкания личностного человека с помощью другого к инобытию. Вопросов очень много. Для меня очень важно и то, в каком языке это все нам демонстрировалось. Демонстрировалось это больше в дискурсе тела, нежели в вербальном дискуре. Вербальный дискурс играл очень вспомогательную роль. Что говорила эта пластика тела? Из какой традиции она была выбрана? Совершенно очевидно, что здесь тоже демонстрировалась личностная динамика. Возможны две фундаментальные стратегии личности. Человек всегда стоит перед бифуркацией, условно говоря, буддистско-дзэнской стратегии, когда размыкание движется к самоопустошению. Но, сперва, путем самоочищения нужно сделать себя способным меняться. Дальше начинается динамика, которая может быть фундаментально двоякого типа. Либо через самоочищение мы продвигаемся к самоопустошению, к саморазравниванию, к постпенному успокоению всех своих структур и переходу к преднирваническому состоянию. И есть другая стратегия, когда мы пытаемся создать обогащение, структурирование, когда мы с помощью другого не достигаем своего внутреннего опустошения, а достигаем выстраивания личностного многоединства. Сначала мы выстраиваем двуединство личности, и это уже не стратегия опустошения, это стратегия выстраивания личностных структур более богатых, чем те, что мы могли бы найти в себе изолированном и т. д. Через двуединство мы движемся к многоединству. Это второй тип личностной динамики. И это тоже можно считать вопросом к обсуждению прошедшего спектакля. В какой динамике выстраивали себя актеры? Они самоопустошали или они строили двуединство, единство, может быть, с той ушедшей женщиной, о которой говорилось? Какая предполагалась модель личностного процесса. Это первые базовые варианты антропологических вопросов по поводу того, что мы увидели. На этом я закончу, перейдем к обсуждению.
Ростовская А.Е.: Я не могу сказать, что здесь специфическим образом отстраивалась конкретная модель. Но если смотреть на эту постановку с такой точки зрения, то я бы сказала, что здесь по фрагментам видно взаимодействие друг с другом через обращение к социальности, через обращение к профессии, через обращение к семье. Т. е. это те вещи, которые структурируют человеческую жизнь, дают ей силу и наполненность. Здесь была попытка именно обогащения и восстановления той разломанности, которая была изначально задана. Поскольку тот разлом был настолько велик и катастрофичен для целостного существования личности, этой персоны клоуна, финал обращен на восстановление через структурирование полноты. Там уже шло обращение ко всему существующему пространству и обогащение не через конкретные вещи, которые окружают человека.
Хоружий С.С.: Мне казалось, что социальность здесь подавалась как сфера отчуждения. Здесь начинался чужой язык объективированных форм вплоть до откровенно плакатного марширования. И этим социальность отчуждалась.
Ростовская А.Е.: Да. Но это попытка пробиться в ней. Там все в итоге отчуждалось, социальность началась со слов «для тебя найдется тарелочка супа». Возникал круг общения, к которому он обращался и пытался найти те вещи, которые бы позволили бы ему собрать в себе стержень, на который бы он мог опираться. Далее идет соскальзывание с этого и уход. Но там есть и линия, которая связана с дзэн буддизмом, о котором Вы упоминали. Выход к финалу и структурирование полноты стало возможным засчет тех фрагментов, когда он вынужден был очищаться. Т. е. все слои прежней жизненной ситуации были отпущены, они отпали. Но с другой стороны после очищения он вернулся к новой возможности единения и контакта. В финале происходит выход ко второй модели. Я не знаю, как к этому отнесется Павел, но на мой взгляд здесь выходит вторая модель, хотя путь к ней вел через опустошение.