Отпуск без содержания
Шрифт:
– Это он из упрямства «опыляться» не хочет – рассмеялась Вера.
В очередной раз я убедился в том, как тонко люди слышат и понимают речь друг друга.
Вера действительно говорила с едва заметным южным говором, и продавщица отметила эту деталь на слух, тонко уловив культурные нюансы и проведя далекие аналогии.
Мы чувствовали себя в центре внимания окружающих. Чужое счастье способно ранить другого человека, и случалось, что мы ловили на себе неприязненные взгляды женщин или откровенно оценивающие взгляды мужчин, которые видели во мне конкурента. Все человеческие чувства на курорте выступали в своей неприкрытой природной основе, жизнь наполняла скромные улочки городка и аллеи парка.
Именно Вера настояла на том, чтобы я начал писать нашу историю. Она была абсолютно уверена в моем таланте, и именно она позволила мне раскрепостить свое воображение настолько, чтобы писать не задумываясь над тем, ждет меня успех или нет. Мы много смеялись с ней в этот год и постоянно валяли дурака. Мы узнавали друг друга так быстро, как обычно люди в парах узнают своих партнеров за долгие годы. Это был самый удивительный и необычный год в моей жизни.
Я с удивленияем узнавал, что жизнь можно проживать в радости, без ежедневного гнета тревоги и забот. Пусть временно, пусть на год, я утратил то чувство страха за свое будущее, что постоянно давлело надо мной. Мне потребовалось время, чтобы затянулись мои раны, ушли тревожные состояния, разрушающие мир и покой в моей душе.
Тот, кем я был прежде умер. Нам страшно думать о переменах, потому что на самом деле это не просто перемены – это новая жизнь. Чтобы жить, нужно оставлять старое, а нам очень не хочется с чем-то из прошлого расставаться. Наше прошлое давно перестало быть нашим, а трансформировалось в болезненные воспоминания и чувства, которые словно крюками стараются нас зацепить, чтобы вернуть прежнее зависимое от них состояние.
После почти трехмесячного перерыва ко мне опять вернулась моя желудочная боль. Я промаялся всю ночь. Я переживал боль, как тяжелое психологическое состояние, нашедшее выход в том, чтобы мучить и терзать мою плоть. Я вспомнил каждое чувство, которое с ней было связано. Перед моим мыслимым взором проходили люди, поступки, характеры. Мы действительно собираем эту боль по крупицам, каждый день и час, собираем на будущее, пока она не встанет в нас колом, пронзит насквозь, буквально пригвоздит к тому, чем мы являемся. Мне дорога моя свобода, и я бы хотел прожить эту жизнь без боли, без страха, без зависимости. Я уже ощутил как дорога эта радость свободного и безболезненного существования в мире, в гармонии с ним, в согласии с людьми, от которых тебе ровным счетом ничего не нужно. У меня есть все, – говорю я себе – и не отнимайте от меня моей свободы – говорю я людям. Никто не сможет мне дать того, что уже есть у меня в избытке. Никто не даст мне любви, счастья и полноты жизни, которое уже присутствует во мне изначально. Нам не хватает всего лишь веры, чтобы поверить в себя. Нет книг, которые бы вас научили этому, нет людей, которые бы знали секреты счастья, но имея доверие к богу, вам быть может однажды повезет, как повезло мне.
Ночью мне позвонили. Из сна, из забытья, выдрали, словно клещами.
Голос на английском представился Энтони.
– Ну, что, – сказал он, – Ты не против вернуться к корням?
– Кажется я не понял вопроса – ответил я, – не подавая виду, что удивился и стараясь сохранять хладнокровие. – Я вас не совсем понял, что вы имели в виду?
– Я говорю о вашей крыше, мы договаривались по осени вернуться к вопросу ее замены.
– Ах, крыше, – обрадовался я, – крыше моего дома!
Тут следует пояснить, что слова root и roof очень похожи по звучанию.
– Видите ли, я покинул свой дом и больше в нем не живу.
– Я очень сожалею, – ответил голос в телефоне, и в его тоне я расслышал человеческую нотку. Ему должно быть случалось получать подобные ответы от бывших владельцев своих домов. База рекламных предложений иногда не успевает за течением жизни.
Конец ознакомительного фрагмента.