ОТРАВА С ПРИВКУСОМ ДЗЕН
Шрифт:
Что тут было понимать? С твоим лицом, Щюрик, оставшимся тебе на память о давнем взрыве, невозможно существовать без обостренных мужских комплексов. Женщина, с которой ты живешь, рождает сильные чувства. Даже такой уверенный в себе мужчина, как, например, я, испытывал бы определенное беспокойство… да что там – тоже ревновал бы. Насколько тяжело в этом смысле было тебе, бедолага! Не зря в твоем доме, как я успел заметить, нет ни одного зеркала… Непонятно другое. Почему Ида выбрала именно тебя? Ни пугающая внешность жениха, ни мнение родни ее не остановили… Вот вам
Пока Витя собирался-одевался, я решил снова позвонить родителям. Мама сняла трубку! Сразу отлегло от сердца. Выяснилось, что во время влажной уборки она переставила телефонный аппарат, отключив его от линии, а когда возвращала все на место, забыла включить штепсель в розетку… ошибка, чушь. «У меня – порядок, полный дзен! – успокоил я маму. – Так что сегодня не ждите…»
– Бабки есть? – спросил Неживой, закончив сборы.
Я показал ему пачку долларов.
– Тогда поехали, – нетерпеливо скомандовал он.
– Куда?
– В лаборатории, есес-сно. В больницу ж мы не желаем? Какие вы все у меня чокнутые, господа интеллигенты, просто оторопь берет…
Уже в автомобиле, объезжая люки и выбоины, он поведал мне правду о страховом агенте Барском и о его роскошной жене. О том, какие чудовищные страсти кипят в душах людей, которых, казалось бы, мы давно и хорошо знаем. Ох, как много любопытного Витя Неживой рассказал мне о тебе, тихий и правильный с виду Щюрик!..
А мы все ждем и ждем, и оба понимаем – кого…
– Зачем ты это сделал, Дим А с, – спрашивает он.
– Ты про своего профессора?
– Я про всё.
– Это просто. Если занимаешься боевыми искусствами, то весь насквозь пропитан идеей самосовершенствования. Сегодня лучше, чем вчера, завтра лучше, чем сегодня. Преодолеваешь преграды, которые сам же и создаешь. Шаг за шагом. Бродячий кот, да обласкают его в кошачьем раю (я показываю на журнальный столик) – один шаг, похотливый кобель-профессор – следующий шаг, и наконец – ты… это привычка, Барский. Порядок вещей.
– Это убогость мышления, Клочков, – говорит он мертвым голосом. – Теперь понятно, почему ты такой педант. Какое, к черту, «самосовершенствование»? Человеку все дано изначально. Открой свой цитатник, наверняка там написано то же самое.
Надо же… Где он таких фраз понабрался, уродец? Я вдруг испытываю к Щюрику симпатию. Что-то прежнее возвращается, что-то живое, ведь на самом деле я теперь думаю точно так же! Всего одной ночи мне хватило, чтобы сломался порядок вещей. Несколько часов – в состоянии отложенной смерти…
– А ты разговорился, – ворчу я. – Петля ослабла?
Он висит на ниточке, мы с моей болью – растеклись в кресле. Ситуация под контролем. Однако петля на шее, конечно, не тот аргумент, не тот. Где же тот?
– Да мы с Витей разыграли тебя! – произносит Щюрик с неожиданной энергией. – Ты что, до сих пор не допер?
– Это признание? – уточняю я.
– Какое,
В его неуклюжем вранье – безумная надежда смертника. Как мне понятны эти чувства…
– И что, клюнул?
– Похоже на то.
Он то ли смеется, то ли плачет. Жалкая сцена.
– Жить хочешь, да? – спрашиваю я с сочувствием.
– Хочу.
– Оно и видно. Рыболов-спортсмен.
– Не веришь, что разыграли?
– А чему здесь верить? Можно, конечно, преднамеренное убийство назвать розыгрышем, но суть не изменится.
– Какой же ты болван… – стонет Щюрик. – Да что же это такое… Как же это все получилось-то…
Рыжий зверь в туалете настойчиво скребет кафель. У него – свой порядок, свои понятия о совершенстве. Справив невидимые людям дела, кот выходит – торжественно, с чувством выполненного долга. Уже не прячась. Вожак.
– Долой разговоры! – восторженно объявляю я. – Как тебя зовут, гладкошерстный?
– Кот Дивуар, – откликается Щюрик.
Нежность вспыхивает в его голосе и тут же гаснет. Так-так. Нежность – хороший аргумент, думаю я. Нежность можно и нужно использовать…
– Кот Дивуар?
– Смешно, да? Страна такая есть в Африке.
«Cote-d\'Ivoire» [3] , беззвучно шевелю я губами. «Берег слоновой кости» в переводе. Обожаю французский… Острый приступ азарта сбрасывает меня с кресла:
3
Язык Рабле
– Не учи учителя, двоечник!
Рыжий жмется к полу, реагируя на звук. Я падаю сверху, как леопард, хватаю зверя за холку, собираю в горсть жировые складки, однако и он – из породы кошачьих; вывинчивается одним бешеным рывком, раздирает мне руку задними лапами и взлетает по одежде на вешалку.
Ох! Полнота его и леность ввели меня в заблуждение. Зря я снял пиджак, зря закатал рукава… Тут же, не теряя темпа, кот прыгает поверх моей головы, рассчитывая скрыться в столовой. Отточенным киком я достаю его на излете: мой старенький кроссовок припечатывает животное к косяку. Коротко мявкнув, взъерошенный клубок шерсти несется на всех парах в детскую комнату. Взяв из туалета швабру, я иду следом. Из глубоких царапин на моей руке течет кровь, кожа местами лохматится, но боли нет. Вся моя боль – вокруг груди и вокруг головы…
Кот обнаруживается под детской кроватью. Одного вида швабры достаточно, чтобы он, панически пометавшись между пыльными детскими игрушками, полез в узкую щель за шкафом. Мебель здесь стоит вплотную, этого я не учел. Слышны яростные, сумасшедшие по накалу звуки, идущие вдоль стены, и вот я вижу своего противника на шкафу, под самым потолком. Каким невероятным усилием смог он вознестись туда? Какой волей к жизни? Свесив щекастую морду, наблюдает за мной огромными зелеными глазами, полагает себя в безопасности. Ну-ну…