ОТРАВА С ПРИВКУСОМ ДЗЕН
Шрифт:
Отсутствие дороги – это бесконечное количество дорог, такова тайная мудрость жизни. Если смысл тебе не виден, значит, ты слишком высок для него. Наклонись…
Я наклонился и увидел смысл.
Неужели такое возможно, опять не поверил я себе. Я себе не поверил, черт меня побери! Но если я сам себе не верю, кто же мне поверит? Как поделиться с людьми кошмарной догадкой?
Лишь одно не вызывало теперь сомнений. Загадочные «они» преследовавшие меня, не существовали! Наваждение растаяло. Стремительно раскрутившийся заговор, страх собственного дома – все это было помрачением мозгов, вызванным интоксикацией. Неведомый яд резвился в моих жилах, рождая бред преследования…
Я обнял водосточную трубу и стоял так вечность. Да, мне удалось справиться с психозом, отыскав настоящее решение задачи. Но получил ли я облегчение?
Один страх сменился другим.
3. Коан о бесстрашном коте, прогнавшем мудрую собаку
– Клочков, – шелестит пленник губами.
– Я.
– Может, ты унесешь куда-нибудь дохлого кота? Воняет же.
– Вы ощущаете запахи? Лично я – уже нет.
– Хорошо, будем нюхать. В чем я должен тебе признаться, Клочков?
Храбрится, герой… Ну что ж. Загибаем пальцы.
– На вопросы «кто» и «как» мы знаем ответ. Остается «зачем». Мотивы, господа отравители. Ваши мотивы весьма любопытны публике.
– Да с чего, с чего ты взял, что это я!.. – опять входит Щюрик в штопор. – С чего ты вообще взял, что тебя… ну, это…
– Есть аксиома и есть теоремы, – говорю я. – Мы занимаемся теоремами. Значит, признаваться ты не хочешь?
– В чем?
– Отлично. – Я встаю и приношу в комнату телефон. – Сейчас ты исполнишь один звонок.
– Кому?
– Видишь ли, я приготовил тебе подарок. Уверен, ты мечтал об этом все последние годы. Надеюсь, в знак благодарности твой трусливый язык, наконец, развяжется. Сейчас мы наберем телефонный номер…
– Что ты опять задумал? – трясется он.
Я его понимаю: неизвестность ломает и не таких картонных солдат. Я продолжаю интриговать – пока есть кураж, пока злая воля вновь не скрутила мое тело, пока не сделан последний шаг…
Номер набран.
– Доброе утро, – говорю я. – Это квартира профессора Русских? ( Глаза у Щюрика вдруг стекленеют – как у вытащенного из воды сома. ) Вас беспокоит Барский, муж Идеи Шакировны… – после чего быстро подношу трубку к уху нашего героя.
– Вызовите милицию! – жалко кричит он.
В трубке – короткое кваканье, затем – гудки.
– И что сказали? – интересуюсь.
Щюрик отвечает не сразу.
– Сказали, идиотская шутка.
– И правильно! В семье траур, а ты к ним со своей ерундой.
Снова набираю номер.
– Вторая попытка. Просто позови профессора, – предупреждаю я. – Давай без срывов, иначе мы никогда не дойдем до сути.
– Андрея Гавриловича, пожалуйста, – вымученно произносит он.
Пауза длится и длится. Я наслаждаюсь моментом…
– Что?! – ужасается Барский. – Когда?!
Разговор окончен. Я отнимаю телефон от его плоского, бесформенного уха. Он стоит неподвижно, как манекен, словно забыв, где он и с кем он.
– Русских убили, – сообщает он непонятно кому. – Сегодня рано утром.
– Хорошая новость, не так ли? – радуюсь я.
Он обнаруживает меня в поле своего зрения.
– Так это ты сделал? Ты…
– Не волнуйся, с друзей денег не беру. Черт, да заткнет кто-нибудь этого идиотского пса?
Откуда-то из глубины квартиры неожиданно выползает в прихожую толстый рыжий кот. Вот она, местная достопримечательность! Щеки подметают пол. Пугливо посматривая на меня, он медленно движется по замысловатой траектории, по пути брезгливо нюхает, поджав лапу, свои грязные блюдца, пятится и наконец останавливается возле туалета. Когтями поддев дверь, кот просачивается в темную щель – и нет его…
– О! – умиляюсь я. – Что сие?
– Вот влипли, – бормочет Щюрик, опасно раскачиваясь, – вот влипли… – как заевший в проигрывателе диск, – вот влипли…
…Неживой, когда надо, может быть очень хорошим парнем. Во всяком случае, для своих. Учитывая, что его сняли с бабы (или кого там с кого сняли), он имел полное право пристрелить меня на месте.
Когда я намекнул ему о терзающих меня подозрениях, он заржал мне в лицо. Он ржал так страшно, как не ржал никогда. Еще немного, и развалился бы от запредельных вибрационных нагрузок, однако обошлось.
– Пора тебе к мужу, чернильница, – с сожалением сказал он своей черноволосой учительнице. – Работу над ошибками сделаем завтра, слово офицера. Вот тебе деньги на такси…
Через пять минут мы остались одни. Рассказывай подробно, потребовал Витя. Я рассказал. Хотя, какие там подробности? Бросающие в дрожь симптомы плюс умозаключения… Что ты лепишь, заговорил он серьезно. Щюрик тебя отравил? Не смеши мою портупею! Тебя-то с какой стати? Вот если бы он поднял руку на одного финта по фамилии Русских, я бы ни на секунду не засомневался, что это правда. Да я в любую дикость поверю, вдруг рассердился Неживой, – в карающего всадника без головы, в диверсионную операцию с применением шаровой молнии, – но при одном условии! Жертвой свихнувшегося Щюрика должен быть Андрей Гаврилович Русских, заведующий отделением гинекологии в Волошинской больнице. И никто другой. Вот, полюбуйся…
Мы посмотрели несколько фотографий. Солидный дядя в белом халате на фоне обшарпанной больничной стены, он же – в строгом костюме на кафедре, он же – в плаще и с собакой на поводке. Морды были мне знакомы. И Андрея Гавриловича, и его собаки. Я регулярно встречал этого человека на бульваре, понятия не имея, кто он такой. Мир, ограниченный одним городским районом, воистину тесен.
– На этом парне Щюрик и бзикнулся, – потыкал Коля пальцем в фото. – И на таких, как этот. Ну, в общем, сам понимаешь. Это коллега его бесценной супруги. Она – медсестра, вокруг – блестящие, еще не старые профессора…