Отрави меня вечностью
Шрифт:
У Герти закружилась голова. Она прижалась к груди вампира, потёрлась щекой о чёрный бархат его камзола. И даже вздохнуть не успела, как оказалась на вершине башни.
Закатные лучи ещё окрашивали горизонт в багряные цвета, но уже не причиняли вреда исчадию мрака. Ларс опустил девушку на ноги, но так и не выпустил из своих объятий.
— Не делай вид, что не понял меня, — голова Герти всё ещё шла кругом. — Я жалею, что оказалась здесь. В этом замке. С вами. И хочу поскорее выбраться на волю.
«Наверное, прозвучало слишком самоуверенно.
— Хорошо.
— Что?.. — Герти всматривалась в двоящееся лицо Ларса и не верила ушам.
— Я скажу тебе, где выход…
— Так он есть!
— …но сначала выслушай, — его голос звучал спокойно.
«Как всегда… Они и правда, бездушные».
— Говори, — в голове прояснялось, в синем небе приветливо мерцали первые звёздочки.
— Ты должна спрятаться. В кабинете. В подсобке с реагентами. Там искать не будут, потому что это слишком просто. Зато термы, кладовые и самые дальние комнаты, о которых ты сейчас думаешь, обыщут со всей тщательностью. И найдут. Всех найдут. А я очень не хочу… потерять тебя.
«Он растерян?»
— Почему ты говоришь об этом?
— Нам придётся драться.
Герти обдумывала услышанное.
— Но они обещали уйти! — руки девушки всё ещё оставались на его груди, а он не отпускал их, поглаживая кончиками пальцев её ладони.
— Эвтерпа явилась не для того, чтобы прятаться. Здесь инквизиция не настолько сильна, как в Тане, Франкии или Кастилии… Она пришла сюда для другого. И не успокоится, пока не выпьет всех.
— Но если люди не позволят…
— Ей не требуется разрешение для того, чтобы выпить кровь человека. И никому из нас… не требуется, — вампир печально улыбнулся.
— Вы врали нам, — Герти отступила от Ларса и выдернула свои ладони из его прохладных рук.
— Нет. Просто установили правила.
— Из-за этого дурацкого правила погибла Сиглинд.
— Она первая его нарушила. Кай мне всё рассказал.
— Так прям и покаялся? — Герти скривила губы.
— Нет. Но при желании я могу прочитать и его.
— О, боги, — Герти спрятала лицо в ладошках. — Иногда мне становится ужасно неловко рядом с тобой.
— А мне с тобой хорошо… Спокойно… Было. Пока не явилась Эвтерпа.
Герти отняла лицо от ладоней. Ревность оглушающей горячей волной затопила её душу.
— За что мне всё это?.. — прошептала Гертруда, чувствуя, как краснеет не то от ярости, не от стыда.
В этот момент Ларс приблизился к ней бархатной тенью, нежно обхватил лицо ладонями и поднял повыше…
Губы его оказались холодным и нежными. Такими же, как и во время укусов. Вот только теперь они не кусали, а мягко касались её горячего рта. Он обнял её за плечи и прижал к себе крепко-крепко. Герти ответила на поцелуй. Она касалась языком его холодного сладкого языка и чувствовала клыки, а сама таяла от прикосновений его умелых губ, и переставала чувствовать под ногами каменную площадку.
— Значит, ты… — спросила Герти, когда их губы разомкнулись.
— Не
— Ларс… — Герти пристально всматривалась в его лицо.
— Нет.
— Почему? — она висела у него на шее и понимала, что не хочет расставаться даже на минуту.
«А это решило бы все проблемы!»
— Ты же видела. Мы — чудовища.
— Я не буду убивать людей. И обещаю хранить целомудрие, — она постаралась, чтобы эти слова прозвучало как можно серьёзнее. — И потом… вам наверняка понадобится помощь. Я готова драться.
— Герти… Не всё так просто… У нас мало времени, — Ларс перехвати её ладони, поцеловал тёплую кожу и вдохнул её аромат. — В других обстоятельствах я бы смог переубедить тебя. Как когда-то Латгард.
«Латгард?» — новый укол ревности кольнул Герти прямо в сердце.
— А пока… просто поверь. Так лучше… — в темноте его глаза сверкнули лиловым. — И прошу тебя… Что бы ни произошло… Пожалуйста, не делай глупостей.
— Хорошо, — ответила Герти.
А Ларс услышал её мысли, и снова поцеловал.
«Странная была свадьбы. Неправильная. Невесёлая. Никто не танцевал — только пили и ели. Хорошо ещё, что обошлось без поцелуев,» — Герти еле поспевала за Отто, который по всей видимости, торопился на брачное ложе.
О том, как именно это будет, думать не хотелось. В голове шумело от выпитого вина. Сердце подскакивало.
«В худшем случае, он консумирует брак. А потом его тело не выдержит, и Отто умрёт. Или заболеет и умрёт. И я стану вдовой… А если всё же выкарабкается? Выздоровеет. Станет ли мстить? Будет ли уважить меня, или Одиль права?»
Герти вошла в гостевую спальню, которую за время пребывания Отто обставили лучше, чем покои отца. За спиной захлопнулись двери.
«Там стража… О, боги, они всё будут слышать,» — стало не по себе.
— Раздевайся, курочка, — Отто провёл рукой по рыжему усу.
Герти принялась развязать шнуровку. Узлы медленно поддавались, но она старалась изо всех сил — очень не хотелось злить своего мужа.
«А если понесу? Ведь могу — кто знает, вдруг Тёмные решат, что пора моему ребёнку прийти в этот мир?.. Надеюсь, госпожа Одиль пощадит меня. А я буду молить богов, чтобы дитя оказалось девочкой».
Шнуровка поддалась. Герти стянула вниз расшитый корсет, развязала юбки и вышла из парчёвого облака, оставив внутри него тесные туфли, которые ради такого случая повзаимствовали у Эрментруд.
В комнате, несмотря на растопленный камин, было зябко. По обеим сторонам кровати стояли узкие комоды с ажурными светильникам, от которых на стены ложились причудливые тени.
Герти замерла на месте и переминалась с ноги на ногу. А Отто, который уже успел раздеться до гола, смотрел на своё приобретение покрасневшими глазами и пьяно посмеивался.