Отражение
Шрифт:
Но сейчас Кея сказал. И тем самым поставил жирную точку в тщательно подготовленном плане Мукуро.
***
Катсу не знал, сколько прошло времени, он очнулся лишь когда сквозь забитые досками окна проступили лучи солнца.
Скрипнула протяжно дверь, и он увидел в подернутой светом темноте смутный силуэт отца. Он стоял, вцепившись в дверной косяк, а потом отступил от него, неровным шагом приближаясь к Катсу.
— Отец… — прошептал он пересохшими от волнения губами. Хибари присел перед ним на корточки, напряженно глядя куда-то позади него, и Катсу с болью смотрел на него,
— Как ты? — спросил Кея, и Катсу вздрогнул от неожиданности.
— Как… я? Как вы, отец?
— Со мной все в порядке, — помолчав, ответил он, но было заметно, как дрожит его рука, которую он положил ему на плечо. — Слушай меня внимательно. У тебя будет какое-то время, когда Мукуро снимет с тебя контроль, чтобы захватить тело Савады. Прислушивайся к ощущениям, к этой цепи, и жди, когда она ослабнет.
— Х-хорошо, но как же ты?
Кея отвел взгляд, поджав губы, и вдруг улыбнулся.
— Савада знает, что делать. Я оставлю все на него. — Он провел рукой по его волосам, с трудом выдавив улыбку. — Тебя всегда называли моим отражением, и это действительно так. В зеркале все отражается совсем наоборот, как и ты - полная моя противоположность. Ты такой, каким должен быть нормальный человек. Может быть, я должен был быть таким. Может, я даже хотел. — Отец замолк, устало и тяжело глядя в сторону. Катсу бы отдал многое, чтобы разделить с ним хотя бы часть его боли. — Я всегда держался подальше от других, чтобы не зависеть ни от кого, чтобы никогда… Когда ты один, то отвечаешь только за себя. Прошу, запомни это.
— Почему ты так говоришь, как будто… прощаешься? — глотая ком в горле, спросил Катсу, и отец вновь надолго замолчал.
— Потому что это прощание. Как только цепь упадет, найди тело Мукуро, оно должно быть где-то рядом, и оборви его жизнь.
— Нет, — в ужасе замотал головой Катсу, - ты же умрешь вместе с ним, если я так сделаю! Я ни за что…
— Катсу, просто сделай так, как я тебе сказал. Для меня все равно такая жизнь, которая меня ожидает, хуже любой смерти. Я… не делай так, чтобы то, что мне пришлось сделать, было напрасным. Освободи себя. — Он потянулся навстречу, словно хотел поцеловать его в лоб, но вдруг остановился, скривив лицо в отвращении. Ему было противно от того, что он делал совсем недавно, и после такой грязи пачкать еще и Катсу он не хотел. — Ты единственный, кто важнее моей гордости. Единственный, ради кого я могу ею поступиться. Я… откровенно говоря, я был ужасным отцом.
— Нет, это не так! — Катсу обнял его, буквально стискивая в руках, и Кея, сначала дернувшись, осторожно погладил его по спине. — Ты всегда был замечательным отцом! Ты хороший! Не уходи, пожалуйста. Мы что-нибудь придумаем, обязательно.
Хибари улыбнулся и мягко отстранился.
— Я… Катсу… — Он ни разу в жизни не говорил эти слов, потому что они казались бессмысленными. Он всегда сомневался, испытывает ли эти чувства, но сейчас сомнений не было. Жаль, что он так поздно все осознал. — Я люблю тебя… — признался Кея, и ему даже стало легче. Никто больше не был настолько важен для него, никто.
— Папа… — выдохнул Катсу, и Хибари поднялся. — Стой! — Он хотел броситься следом, но цепь держала его на месте. — Папа, пожалуйста! — Он ударил кулаком по полу, разбивая пальцы в кровь, и продолжал звать, снова и снова, пока не охрип.
Катсу бился, пытаясь вырваться из невидимых пут, проклинал себя за то, что так легко позволил Мукуро ее создать, и рыдал без остановки, обливаясь слезами. Если бы он был хоть чуточку умнее. Если бы послушал отца и Хром, которые предупреждали его. Если бы он прислушался к себе, когда видел, что что-то не так в его поведении. Так много если бы, которые он пропустил.
Это он был виноват во всем, с самого начала. И Мукуро. Мерзкий подонок, отравивший всю его жизнь, убивший так много близких ему людей, грязно пользовавшийся его руками, причинивший такую боль отцу… Какой же равнодушной, жестокой тварью нужно быть, чтобы сделать так много дерьма?
Он скрипел зубами, представляя его лицо, эту лживую улыбочку, этот заискивающий взгляд, который в один момент сменившийся в снисходительно-покровительский.
Он ожесточенно дернул рукой и внезапно это далось ему легко. Он тут же подорвался с места, выстраивая в сознании миллионы барьеров, чтобы цепь к нему вновь не подобралась. Он стоял, прижавшись к стене, осознавая, что теперь свободен, и тяжело дышал, пытаясь собраться с мыслями.
Отец сказал убить тело Мукуро. Но разве он мог сделать это? Зная, что отец умрет вместе с ним.. это было невозможно.
Но отец сказал, что для него подобная жизнь будет хуже смерти. Катсу даже не мог представить, что пришлось пережить ему за эту неимоверно длинную ночь.
Катсу побежал по комнатам, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце, и нашел Мукуро на одном из верхних этажей, спокойно лежащим прямо на полу. Он был похож на фарфоровую куклу, красивую, но бездушную, и ему хотелось поднять его и швырнуть о стену, чтобы поглядеть, как разлетятся в стороны осколки.
Он подобрал кусок бетона и, прижав его к груди, подошел к телу.
Если он убьет сам себя, то отец сможет вытолкнуть Мукуро из своего сознания, он ведь сильный. Если бы Мукуро мог удержать его сознание сам, то не стал бы использовать его, чтобы этого добиться, так? Но отец не узнает о его смерти, пока они не вернутся, а тогда уже будет поздно. Захватив Саваду-сана, Мукуро станет непобедимым, и тогда отец уже ничего не сможет сделать. Катсу затрясло от мысли о том, что отец будет переживать подобные ночи снова и снова, и занес камень над головой Мукуро.
— Прости меня… — прошептал он и стиснул зубы до боли в челюсти. Он жаждал смерти Мукуро, но убивая его, он обрывал и жизнь отца. Драгоценное время шло, цепь могла снова натянуться в любой момент, но он не мог заставить себя сделать то, что нужно. Он был слабым, физически и духом, он не смог бы…
Внезапно он почувствовал ее — тонкую нить, что быстро переплеталась в тяжелые звенья, и запаниковал. Возвращается. Сейчас все будет кончено.
Он с криком опустил руку и повалился на пол, буквально слыша, как лопнула цепь. Он катался в пыли, стискивая окровавленный камень, и звал отца, хотя понимал, что он не придет.