Отражение
Шрифт:
***
Мукуро не сказал бы, что умение терпеть и вынашивать далеко идущие планы является у него основным, но время, проведенное в Вендикаре, научило его не бросаться грудью на амбразуру, а сначала серьезно пораскинуть мозгами и просчитать все свои шаги наперед.
Желание стереть мафию с лица Земли, а заодно и всех людей вместе с ними, с годами не только не угасло — наоборот, сформировалось в полнейшую уверенность. Первое впечатление о Вонголе, которая будто бы сошла со страниц детских книжек, развеялось, едва они переступили порог зрелости. Савада из доброго и неуклюжего мальчишки стал жестким и деспотичным главой семьи, которая, несмотря на первоначальные попытки Тсуны повернуть ее в правильное русло, так и осталась связанной с наркоторговлей, убийствами и рэкетом. Мир менялся, люди же оставались все теми же равнодушными, эгоистичными тварями.
Мукуро играл в мафию — не так, как это делал в свое время Ямамото — играл по правилам, сражаясь за Вонголу, выполняя для нее грязную работу, но ни на секунду не переставал перебирать варианты, которые раз за разом отпадали, натыкаясь на неприступную стену в лице хранителей и Савады в частности, обзаведшегося к тому времени большим количеством влиятельных и сильных союзников.
Мукуро понимал, что грубая сила ему ничем не поможет — один раз уже попробовал, после чего провел в тюрьме целый год, выбираясь за стеклянные стены лишь при помощи Хром.
Время шло, Рехей женился и отчалил на другой конец страны; Ламбо занимался своей жизнью, окунувшись с головой в студенческую жизнь; Ямамото пропадал в Варии месяцами, и некогда бывший сплоченным союз хранителей потихоньку давал трещину. Стена уже не казалась такой неприступной.
Жизнь для Мукуро стала невыносимо тоскливой и погрязшей в грезах о цели, от которой он был настолько далек, что было даже не смешно. И, может быть, серые унылые будни смог бы скрасить Кея, но после освобождения из Вендикаре тот даже не показался. Сначала его это радовало, потому что к этому времени ему откровенно надоело бродить по городу и то и дело обороняться от внезапных атак. Потом — задело. Кея смотрел будто сквозь него, не замечая и никак не выделяя его среди прочих людей — это было непривычно и неприятно. Уже много позже, когда им удалось схлестнуться друг с другом во время боя с кем-то совсем другим, в памяти вдруг всколыхнулось давно позабытое время, которое они провели в подвале Кокуе Лэнд. Мукуро действительно никогда не испытывал вожделения по отношению к кому бы то ни было, приятным исключением стал Хибари Кея, которого он брал исключительно из-за желания сломать — страсть и похоть тут была вовсе не при чем. Было удивительно испытывать это ощущение столько лет спустя, но Кея словно почувствовал, и от его мнимого равнодушия не осталось и следа. Игра в нескончаемые попытки реванша продолжалась ровно до тех пор, пока Кея не подружился каким-то неведомым образом с Савадой, который мягко, но настойчиво охладил его буйствующее желание отмщения.
А потом Кея вдруг женился. Мукуро иногда ловил себя на мысли, что он ткнул наугад в первую попавшуюся девушку из ватаги других, которые, несмотря на его жуткий характер, так и вились рядом, лишь назло ему. Мукуро уколов ревности не испытывал, но новоиспеченная женушка Хибари ему не нравилась сама по себе, и их неприязнь была взаимной. Хром неожиданно с ней подружилась, и он не стал препятствовать их отношениям. Родился Катсу, все шло своим чередом.
Все изменил один случай.
В одном из боев Кею сильно ранило. Он превратил своих противников в мясной фарш — всех до единого, но сразу после этого потерял сознание и не приходил в себя три дня. Савада метал громы и молнии, угрожая уничтожить трупы по второму разу, если Хибари умрет, но все обошлось, и, как всегда, Кея быстро пошел на поправку.
Мукуро был в больнице по своим делам. Если быть точнее, он хотел убить одного из врачей, наплевавшего на клятвы Гиппократа и ставившего незаконные эксперименты на бездомных и сиротах. И, сделав так, что доктор в жизни больше ни мухи не обидит, он стал свидетелем занятной картины.
Хибари стоял у стойки регистратуры, требуя, чтобы его немедленно выписали, и медсестры суетливо копошились, боясь даже поднять на него глаза. Мукуро решил подойти к нему, чтобы поприветствовать, но увидел Мей, идущую с другого конца коридора. За ней быстро семенил мальчишка лет семи, и не стоило прилагать усилий, чтобы понять, что это сын Кеи — Катсу.
Мей принялась уговаривать мужа остаться в больнице еще ненадолго, чтобы пройти лечение до конца. Кея отвечал ей спокойно, но твердо, что не собирается этого делать, но Катсу почему-то испугался и принялся тихо плакать. Вместо того, чтобы утешить собственного сына, Хибари окинул его взглядом, полным неприязни и презрения, и резко оборвал его хныканье угрозой ударить.
В голове пронеслась мысль о том, что отец из Кеи никудышный, а следом за ней же появилась пока еще не сформировавшая до конца идея. Он и раньше подумывал о том, чтобы подобраться к Саваде через кого-то из хранителей и даже присматривался к Ямамото, на которого можно было надавить, используя его отца как разменную монету. Овладеть его разумом было бы не так сложно, учитывая весьма преклонный возраст и наличие пламени обычного ничем непримечательного человека. Было одно «но»: Ямамото мог и упереться, не пойти навстречу. Зачем ему спасать своего отца и подвергать опасности весь мир, когда он и так не ровен час умрет от старости? Остальных хранителей крыть было нечем, Рехей отпадал по причине его оторванности от дел мафии, было бы странно, если бы он внезапно вернулся — это бы насторожило Саваду, и план бы все равно полетел к чертям.
Катсу же был идеальным вариантом: несчастный маленький ребенок, которому достался далеко не самый лучший отец, от него будут ожидать тех же успехов, той же силы, а каждый провал будет сопровождаться недоумением и, возможно, некоторым сочувствием к Кее.
Логично было бы попытаться захватить сознание Катсу в юном возрасте — быстрее сломить сопротивление, и особых навыков иметь для этого было не нужно, но Мукуро быстро отмел этот вариант. Решение далось просто: Хибари сразу бы пресек любые поползновения в его сторону, Мей, откровенно не доверявшая Мукуро, вряд ли бы светилась от счастья, что ее сын с ним общается, и мальчишка вполне мог его испугаться, послушать родителей и избегать контакта с ним.
Понаблюдав за Катсу несколько дней и удостоверившись в том, что его отношения с горе-папашей весьма и весьма прохладны, но не так и ужасны, как могло показаться на первый взгляд, он решил выйти из тени, чтобы закинуть удочку.
Катсу тренировался, и тренировался много. Было видно, что он предпочел бы развлечься, как любой ребенок в его возрасте, но он терпеливо и усердно изучал технику ведения боя, дрался с быстро меняющимися тренерами, изредка Кея удостаивал его своим вниманием и проводил с ним учебную программу такой сложности, что несчастная Мей едва слезами не обливалась, зализывая своему ребенку раны и успокаивая его. Особенно трудно давались уроки по контролю пламени: пламя облака у него было сильным и ярким, он пугался или терял над ним контроль, а Кея добавлял масла в огонь, свербя его пронзительным ледяным взглядом и обзывая травоядным и слабаком. Мукуро видел, что потенциал у мальчишки был неплохой: количество пламени зашкаливало, и это заставляло немного нервничать. Если тренировки принесут плоды, отношение Кеи к отпрыску может сильно смягчиться, а тогда к Катсу будет не подобраться. Нужно было вмешаться, и Мукуро с легкой совестью это сделал.
Подгадав время, когда Катсу будет в одиночку тренироваться на заднем дворе своего поместья, он стащил у него кольцо — это было нетрудно, даже не пришлось ждать, когда малец решит отдохнуть. Катсу до самых сумерек искал кольцо, и в конце концов так разрыдался, что потом упал на траву без сил и лежал так с добрые полчаса, пока Мукуро не появился перед ним и не вернул кольцо, которое якобы нашел невдалеке. Конечно, кольцо он подменил. Это позволяло не опасаться того, что Катсу со временем научится управлять своей силой и заслужит тем самым благосклонность Хибари.
Но тут же возникла новая проблема: Кея довольно умен, просто захватить сознание Катсу будет недостаточным, чтобы заставить его подчиняться, нужен стопроцентно беспроигрышный вариант. После долгих размышлений он понял, что ему нужны кольца Ада, которые были у него в будущем параллельного мира и которые он так и не пожелал искать. Одно кольцо позволило бы связать свое сознание с чужим, не вселяясь при этом в его тело, а второе — связало бы их жизни. Тут уж, как бы Хибари не изворачивался, возможности без потерь уйти от него он бы не нашел.