Отражение
Шрифт:
— Ой, — выдохнула Наталья, и тут же рядом сложился Рогозин. Ствол его карабина осмотрел окрестности в поисках возможного врага. В глазах Семена не было даже остатков сна.
Он тоже увидел огни.
— Испугалась?
— Наверное, нет, просто сон нехороший приснился.
Семен протянул ей руку.
— Не стоит бояться необычного, — успокоил он, разглядывая блуждающие огни, — главное — не совать туда голову. Вокруг нас много такого, что неподъемно для нашего разума. Наверное, каждый человек прочитал массу литературы обо всех этих явлениях и чудесах. Так вот, главное — держаться от этого подальше. — Снова повторил он. — Если бы не эти зарубежные «гости», я вряд ли пошел бы сюда на экскурсию. Самое время «Отче наш» прочитать или молитву кресту.
— Никогда раньше не видел такого, —
— Однако и я, — доложил дед Иван.
— Ни у кого нет желания потрогать это руками? — осведомился Рогозин.
Все промолчали.
— Мне кажется, что и здесь без прогрессивной деятельности человека не обошлось, — задумался Алексей.
— Может быть... Может быть... Хотел бы я знать, какую выгоду хотят из этого извлечь в ЦРУ или в Кремле?
— Ты же знаешь, они сунут нос хоть в пасть к дьяволу, если там пахнет прибылью или новой адской машинкой. И меть бы доступ к архивам КГБ и министерства обороны...
— Да уж. Пожалуй, в этом есть смысл. Мне, кстати, как и Наташе, тоже дурной сон приснился.
— И мне, — признался Павлов.
— А ко мне мой дед Аким приходил во сне, собираться велел, — доложил Монин, — а Петра-то моего там он не видел. Плохой сон.
— Надо ехать в город, что-то тут нечисто. Думается, и самолет деда Ивана здесь ни при чем. Помнишь, Леш, как над заставой НЛО кружил?
— Ага, а потом особист из мотострелковой дивизии задолбал со своими объяснительными...
— Вот я и говорю, эти-то обо всех таких непонятках сведения имеют. Как бы только к ним подобраться.
— А ты бы поговорил с братом, — вдруг вмешалась Наташа, — у него в областном управлении есть люди.
Только на секунду в глазах Рогозина вспыхнула ярость, будто два фиолетовых огня из тех, что висели над просекой. Он выпустил ее руку из своей, чтобы с обеих сторон сжать виски. И только это мгновение Наталья жалела о сказанном. По крайней мере, на душе стало во сто крат легче. Семен же больше не смотрел на нее, задумался о чем-то своем.
— Ну вот что, давайте досыпать. Завтра еду в город. — Это уже был приказ, не подлежащий обсуждению. Никому из них больше не снились ни плохие, ни хорошие сны.
Глава седьмая
ГДЕ ХОДЯТ ЧУЖИЕ?
1
Уж нет! в таких условиях в этой стране даже резиденту работать сложно. Полнейший бардак! Хорошо Маккаферти — он лицо официальное. Наворачивает черную икру с русскими банкирами и генералами, запивает прохладной водкой и ведет приватные беседы. А Майкл Кляйн должен делать черную работу. Собирай информацию? Да она тут под ногами валяется! Не разведчика надо было присылать, а дворника. В мусорных баках бывших закрытых НИИ информации больше, чем в головах русских ученых, думающих только о неполученной еще за прошлый год зарплате. Как они вообще еще живы — эти русские медведи? Живы, наверное, потому, что всей страной дают друг другу в долг. Этакий круговорот несуществующих денег.
Майкл прилично поездил по новой России, уже кое-что понимает. В Кремле жируют, в Москве живут, за пределами Садового кольца существуют, а на окраинах выживают. Был бы жив Ален Даллес, он бы ужаснулся такому скрупулезному выполнению своего плана по разрушению коммунистической империи. А ну-как они совсем озвереют? Будем потом по новой второй фронт в Европе открывать.
Майкл Кляйн работал в России уже семь лет. Сносно говорил по-русски, имел неплохую сеть агентов и совмещал с журналистской работой, которая являлась прикрытием, написание романа о жизни современного разведчика. Писалось, надо сказать, с трудом. В отличие от своих коллег он никак не мог освоить лихо закрученный сюжет, а пускался в совершенно неуместные в подобной литературе рассуждения и подробные описания мест действия. Сам себе жаловался, что сказывается влияние русских классиков. Но ничего поделать с собой не мог. В какой-то момент ему пришло озарение, что современная американская литература — большей частью кухонно-постельные страдания со стрельбой и извращениями. В русской же литературе он увидел и красоту слова, и подлинную душевную красоту положительных героев. Для американцев же достаточно написать, что он (она) стройный(ая), высокий(ая), красивый(ая),
Даже на кремлевском Олимпе многие с самого начала перестройки похожи на зомби. В окна выпрыгивают, в родственников стреляют, мелют перед камерами откровенную да еще бессвязную чушь, которую другие зомби разносят по всей стране, зомбируя остальное население. То ли дело было лет семь назад: Слава КПСС! Ум, честь и совесть нашей эпохи! И действительно — разогнали, и в новом демократическом правительстве ни первого, ни второго, ни третьего... Вот тебе и миру — мир, вёлду — пис, всем — всё! А в результате: каждому — не свое! Нет, тут, как говорят аборигены, без бутылки не разберешься! И с самого приезда Маккаферти, представлявшего какую-то дутую «IWC», Майкл Кляйн не просыхал. Благо дело — русские научили вовремя опохмеляться и превращать депрессию в красивые, пусть и пьяные страдания.
2
И надо же было этому Маккаферти припереться именно в самое тяжелое утро, когда даже руки подрагивают. Вошел в гостиничный номер, будто он здесь хозяин. Майкл еще не встал с не расправ- ленной с вечера постели и, увидев новоиспеченного босса, потянулся к бутылке.
— Хватит пить, Кляйн! — гаркнул Маккферти. — Пора делать настоящую работу!
— Вот, генерал, чем мы не в лучшую сторону отличаемся от русских, те, хоть, сначала опохмелиться дадут...
— Мне кажется, Вас пора отправлять в лечебницу.
— А мне кажется, что Вы ничегошеньки не поняли в этой стране.
— Ваше мнение никого не интересует. Зато в отделе интересуются Вашими непомерными растратами. Насколько я знаю, Вы зачастую водите своих русских собутыльников в рестораны.
— А как по-вашему я мог бы войти в доверие отринутых нынешним правительством людей? Многим из них плевать на наши с вами баксы, но вот чисто человеческое понимание они ценят куда больше! Я им говорю: «У Вас лучшие в мире самолеты!», а они мне: «Да у нас еще такое есть!» И рассказывают, какое... — и Майкл надолго приложился к горлышку. Все это время Маккаферти с отвращением морщился.
— Вы американец с немецкими корнями, пьющий водку, как самый последний русский, — сделал заключение генерал.
— Угу, — отер губы Кляйн, — и мой прапрапрадедушка по отцовской линии Отто Бисмарк часто говаривал для таких умников, как Вы: «русские медленно запрягают, но быстро ездят».
— Вы еще и фольклор собираете?
— Это не фольклор, это крылатое выражение, имеющее огромную историческую ценность.
— Для нашей с Вами родины, Кляйн, большую ценность представляет информация, добываемая нами, и Вам следует сейчас же привести себя в порядок и отправляться на север.