Отрешенные люди
Шрифт:
– Будто бы мало у вас там, граф, своих людей, - не поднимая глаз от стола, ответил Кураев.
– Как знать, как знать... Сколько бы ни было, а лишние не помешают.
– Я недавно из Сибири, - пояснил поручик, - там на юге, в степях, было весьма неспокойно...
– Слышал, слышал об этом, - кивнул граф, - мне давали читать донесение тобольского губернатора Сухарева. Но, думается, подобных волнений теперь долго не будет.
– Все зависит от обстоятельств...
– А обстоятельства создает человек, - закончил граф.
– О каких золотых приисках он давеча говорил?
– Мечтает отыскать золото где-то на Урале и думает разбогатеть на нем, а затем получить дворянство.
– Не дурно задумано, - постучал граф серебряным ножом по вилке со своей монограммой.
– А в Сенат он, выходит, прошение на разработку тех приисков подал?
– Именно так. Помочь бы ему, - неопределенно заметил Кураев.
– Нет ничего проще. Что потом?
– Вы, граф, - невольно перешел на "вы" Кураев, да и граф временами обращался к поручику в том же уважительном тоне, поскольку сама тема беседы разделяла их, - как старый волокита, что не пропустит ни одной хорошенькой незнакомки, не можете, чтоб мимо вас прошел человек, которого не задействуете для исполнения собственных планов.
– То не мои планы, - безразличным тоном ответил Гендриков, - то еще и планы государыни. Верных людей всегда не хватало - как раньше, так и теперь.
– Чем Алексей Григорьевич занят?
– спросил Кураев, имея в виду графа Разумовского.
– А чем ему заниматься, как не своими собственными делами?
– Государыня все еще к нему расположена?
– Кураев затронул деликатную тему, рассчитывая тем самым определить, насколько граф намерен сегодня углубляться в дворцовые дела, что иногда он делал с явной охотой, но в иной раз молчал, словно и не слышал вопроса.
– Как вам сказать...
– Гендриков выпустил из руки нож и принялся наматывать на палец голубую салфетку с неизменным вензелем, которым были отмечены все предметы, подаваемые на стол во время приема гостей, включая ложки для соуса и миски для мытья рук, - государыня вправе оказывать внимание тем, кто того заслуживает...
– Ничуть в том не сомневался, - поспешил вставить поручик и уже был не рад, поведя разговор по довольно скользкой и опасной плоскости. Граф каждую минуту вправе был ответить ему резко, а то и обвинить в непристойности вопросов.
– Чего же спрашиваете, коль не сомневаетесь?
– Я, будучи в Петербурге, слышал про сильное влияние при дворе графа Ивана Ивановича Шувалова.
– Все Шуваловы - люди весьма знатные, а соответственно, и влиятельные, - как ребенку, выговаривал ему Гендриков, - преобразования, которые затеял Петр Иванович, нельзя выполнить без высочайшего одобрения, а чтоб их, Шуваловых, кто-нибудь на вороных не обскакал, то на это есть Александр Иванович, опять же Шувалов, и к тому же начальник Тайной канцелярии. Надеюсь, вам известно, чем там занимаются.
"Точно школяра какого наставляет", - с обидой подумал Кураев и начал искать предлог, чтоб отправиться спать или перевести их беседу в другое русло. Но граф заметил тень обиды, промелькнувшую на лице собеседника, и чуть изменил тон.
– Императрица не хуже нас с вами понимает, что каждый старается выказать ей как можно больше расположения и тем самым обратить на себя высочайшее внимание. Тем и ценен граф Алексей Григорьевич, что всегда постоянен и личной корысти не блюдет. Его брат большой роли не играет, хотя тоже не последний человек при дворе, а чтоб Шуваловы всю страну под себя тихонько не подмяли, то на это есть граф Бестужев-Рюмин. Насколько мне известно, ваш большой покровитель. Иного слова, извините, подобрать не могу.
– Мой, как вы изволили выразиться, покровитель, Алексей Петрович, сдерживает не только неосторожные шаги известных вам особ, но и ведет российский корабль, извините за высокий штиль, по наиболее благоприятному фарватеру, выбирая тихие гавани в дружественных державах.
– Вполне возможно, хотя я лично и не всегда согласен с его лоцманскими расчетами, но это уже не моя вотчина, сужу о том как рядовой обыватель. Только кажется мне, повторюсь, на взгляд обывателя, заведет он нас в английскую гавань, откуда мы не скоро выберемся. Старушка Англия - дама корыстолюбивая и даром чихать не станет, не то что спасательный конец нам кидать - не подумает, а еще и оттолкнет в самый шторм.
– Вы думаете, Франция к нам более расположена?
– С ней у нас общие интересы на континенте. Фридрих и вся его Пруссия никому не дают спокойно жить. Он еще нас по боку своей плюгавой башкой двинет.
– Полностью с вами в том согласен, - облегченно вздохнул Кураев, что наконец-то нашел с графом точку соприкосновения.
– Король Фридрих очень опасен, и чем раньше мы поставим его на место, тем лучше будет для нас и прочих европейских держав.
– Он довольно, к тому же, и хитер, будет строить куры императрице и всему свету до той поры, пока будет возможность, а потом, когда мы будем менее всего ждать, укусит побольней все с той же невинной рожей. Надеюсь, граф Бестужев это понимает?
– пристально посмотрел Гендриков на Кураева, который все еще чувствовал себя школьником рядом с ним.
– Будьте спокойны, Алексей Петрович, насколько мне известно, делает все, чтоб обезопасить нас от этого неожиданного укуса.
– Этого мало, - покачал головой Гендриков, - надо бы заставить уважаемого вояку Фридриха показать зубы раньше, чем он будет готов к тому. Тем самым обнаружатся его истинные цели и замыслы.
– С ним это довольно трудно сделать, - наморщил лоб Кураев, соображая, что имеет в виду граф.
– Поясню, - бросил тот на стол салфетку и придвинул к себе изящный сливочник, - здесь лакомый кусок для Фридриха, он об этом знает. Нет, ни золото, ни крепость, а весьма важный человек, который очень ему нужен и может повлиять на всю ситуацию внутри страны. Так вот, он тянется к нему, граф положил руку на стол, направив ее в сторону сливочника, - пытается сделать это тихо и незаметно, а мы в этот момент по той руке тяп!
– он стукнул серебряным ножом по кисти, - и готово.
– Долго придется ждать, когда Фридрих руку потянет, - возразил Кураев, отлично понимая, что ответит ему граф.
– А чтоб не ждать, знаете, что хороший охотник делает? Да, да, он садит у самого берега манок, утку на веревочке, и та сзывает к себе селезней. А уж дело охотника: не упустить момент.
– Я подозреваю, что манок ночует сейчас в комнате, наверху?
– ехидно улыбнулся Кураев.
– Очень может быть, может быть. То дело случая. Но я бы рекомендовал вам не выпускать его из вида. Он может стать весьма полезным, когда настанет нужный момент.