Отрешенные люди
Шрифт:
– До трех раз играем!
– закричал Вавила.
– Шалишь, браток, мы так не сговаривались. Мое сало, - пододвинул он к себе шмат.
– Новичок выиграл, - зашумели вокруг них.
– Дашь попробовать?
– Играем еще?
– предложил Вавила почти просительно.
– Что ставишь?
– поинтересовался Иван.
– Сапоги ставлю!
– крикнул тот.- Другого боле ничего нет.
– Босым много не находишь, Вавила. И на работу не возьмут, - заголосили окружившие их плотным кольцом арестанты.
– На этот раз непременно выиграю,- упрямо затряс патлатой головой тот.Кидай ты первым.
Иван кинул, за ним Вавила... И опять Зубарев выиграл. Он неторопливо взял сапоги, подержал их некоторое время в руках, потом кинул обратно на солому, снисходительно улыбнулся:
– Возьми себе, а то обморозишься еще, помрешь.
– Не по закону так, - возразил тощий косоглазый арестант.
– Ты, паря, наших правил не знаешь, а потому по-своему не вороти. Коль проиграл чего в кости или в карты, то обратно принимать нельзя, хоть и вернут тебе добром. Если ты пожелаешь, то Вавила должен выкупить сапоги у тебя.
– Как же он выкупит, когда у него денег все одно нет?
– удивился Иван.
– Пущай песню споет али тебе прислуживает, как господину своему, цельный день. Тогда вы в расчете будете.
– Не умею я песен петь, - угрюмо отозвался Вавила.
– Тогда служи ему, - подсказал все тот же косоглазый.
– Это как?
– Обыкновенно: чего он тебе ни прикажет, то все и выполняй.
– Соглашайся, - подмигнув, шепнул ему Иван, - пущай по-ихнему будет.
– Согласен я, - ни на кого не глядя, отозвался Вавила.
– Все слышали?
– поднял вверх руку косоглазый.
– Все по закону должно быть, следите за Вавилой.
– За что попал сюда?
– спросил Иван, когда они отошли в сторону от общего круга, чтобы поделить на всех шмат сала, что было встречено одобрительными криками всех сидевших в подвале.
– Беглый я, - просто ответил Вавила, - два года как от барина сбежал, хотел в Польшу к своим пробиться, а тут схватили. Теперь, поди, в Сибирь отправят.
– Не боись, я вон из Сибири, а ничего, живой, как видишь. А к кому это своим в Польшу хотел пробиться?
– К людям старой веры, - не глядя ему в глаза, шепотком сообщил Вавила.
– К раскольникам, что ли?
– удивился Иван.
– Выходит, ты из них будешь?
– А тебе чего?
– недружелюбно отозвался тот.
– Сами вы раскольники и есть, а наша вера правильная, от Бога, -перекрестился он двумя перстами.
– Я почему спрашиваю, - положил ему руку на плечо Зубарев, - мой дед тоже из них, староверов был...
– Да ну?
– удивился Вавила.
– Значит, и ты...
– А вот я уже по новой вере крещен, родители так решили. Но я тебе не враг, поверь. Чего же ты в Польшу решил идти?
– Общины наши там проживают, сказывали мне. Целые села стоят, и никто их не трогает, в богомерзкую веру не обращает. А здесь притеснения одни. Все равно, даже если в Сибирь направят, сбегу.
– Сбежишь тут, когда цепи на ногах,- кивнул Иван.
– Или знаешь способ какой?
– Были бы деньги, и солдат подкупить можно.
– А если найду деньги, поможешь?
– Чего помочь?
– не понял тот.
– На волю весточку передать.
– Да хоть завтра.
– Это как?
– не поверил Иван.
– Пиши записку, коль грамотный. Или найди, кто грамоте обучен. Бумагу, опять же, купить придется у Васьки, он с воли принес незаметно. Чернила и перо найдутся. А как напишешь, то передай тому, кого на работу поведут. Он уже там сообразит, как быть.
– Так просто?
– Были бы деньги, а у меня их как раз и нет. Все проиграл в кости да в карты. Не везет мне...
– Господь запрещает в такие игры играть, - подначил его Иван.
– Грешен, знаю, - громко вздохнул Вавила и опять перекрестился, глядя в зарешеченное оконце, выходившее на тюремный двор.
– Зачем играешь, коль знаешь, что грешишь?
– А сам почему играл?
– хитро поглядел на него Вавила, и в его голубых глазах блеснул лукавый огонек.
– Чем тут еще заниматься, коль не в кости играть?
– ответил Иван.
На другой день ему удалось извлечь из подкладки несколько серебряных монет. Он раздобыл на них бумагу, написал записку поручику Кураеву, указав дом, где тот проживал, и передал ее пожилому арестанту, которого каждый день брали пилить дрова в соседнем с острогом монастыре. Тот, вернувшись обратно в подвал, сообщил Ивану таинственным шепотом, что записку обязательно доставят куда надо, и попросил еще денег.
9.
Когда Гаврила Андреевич Кураев, вернувшись из очередной поездки, вошел в дом, слуга молча протянул ему скомканный грязный клочок бумаги.
– Что это?
– брезгливо спросил он, беря записку.
– Сами читайте, - ответил слуга, - поймете.
– От Ивана?
– осенило Кураева.
– Где он? Уехал?
– В остроге, - коротко пояснил слуга и зашаркал из передней к себе в каморку.
Прочтя записку, Гаврила Андреевич от души чертыхнулся, обругав себя, что связался в который раз с Зубаревым, который просто мастак был попадать в самые что ни на есть затруднительные ситуации, и, сменив дорожное платье, поехал, несмотря на поздний час, к канцлеру Бестужеву прямо на дом.
Тот незамедлительно принял его и усадил у жарко пылающего камина, предложил стакан с вишневой наливкой.
– Своей выделки, попробуйте, - мягко улыбнувшись, сообщил поручику.
– Весьма польщен, - кивнул Гаврила Андреевич, поднося стакан ко рту и ловя носом тонкий аромат, исходивший от вина. Он и ранее слышал, что канцлер, будучи в добром настроении, частенько предлагает посетителям собственного изготовления настойки, которые получаются у него весьма недурственные.
– Рассказывайте, чего узнали, - проявил нетерпение Алексей Петрович, чуть пригубив настойку из своего стакана.