Отрочество
Шрифт:
Я задумчиво подёргал себя за мочку уха, представляя здешние цены, и сопоставляя их с собственным бюджетом. Владимир Алексеич дал мне денег на дорогу, да плюс символические командировочные и выигранные на пароходе франки, но… мало, как есть мало.
Непростая дорога, да недавнее пребывание кайзера, да куча репортёров с любопытствующими. Ого, как высоко должны были подскочить цены! Особенно на всякое репортёрское и жильё.
— Вам есть где остановиться? — ненавязчиво осведомился Альфонс, прерывая мои размышления. Он што, решил меня вроде как под опеку взять?
«— Дойче камараден» — откликнулось подсознание вовсе уж странным, без какого-либо
— У темплеров [57] , — отзываюсь, приглядывая за улыбчивым, дочерна загорелым немолодым арабом, грузящим мои чемоданы на повозку, запряжённую осликом. Араб похож на пересушенную урючину, и поразительно уместен на этой выжженной земле. Такой же выжженный, пыльный, пахнущий травами, оливковым маслом и немного — потом.
— Однако, — не без удивления отозвался один из знакомых пассажиров, ненароком подслушавший беседу, — связи у вас, молодой человек!
57
Темплеры — лютеранская церковь, состоявшая из выходцев из Германии. Разрыв с официальной церковью привел к основанию в 1862 году «Der Deutsche Tempel» — религиозной независимой организации. С 1860-х по 1930-е годы темплеры создавали колонии в Палестине.
Чуть улыбаюсь в ответ — да, связи… Не рассказывать же, што они хоть и есть, но немножечко не такие.
Улыбчивый долговязый Вильгельм, с ещё не сошедшими юношескими прыщами, из немецкой колонии Одессы, у которого я учился играть на аккордеоне — из меннонитов. Не друг, но приятель, а его отец каким-то боком партнёр дяди Фимы.
У меннонитов — родственные и религиозные связи с темплерами, а у дяди Фимы партнёрские с меннонитами, и вполне ожидаемо — с местными, палестинскими жидами. Несколько телеграмм прямо с вокзала, и — ждут.
— У кого останавливаетесь? — похоже, Альфонс решил взять надо мной што-то навроде шефства. Называю адрес, и тот кивает — дескать, запомнил.
Смущённо кашлянул тот самый, ненароком подслушавший, и я, повернувшись, развожу руками. Понимающий, но несколько резковатый кивок головой… с жильём здесь большие проблемы, да…
— Кармель Штрассе, — говорю арабу, и тот, всё такой же улыбающийся, похлопывает ослика по боку. Дёрнув боком, тот вывалил на дорогу содержимое кишечника, и затопал по пыльной дороге, мелко семеня аккуратными копытцами.
Напевая што, араб двинулся вперёд, ведя ослика в поводу, глядя вокруг незамутнёнными глазами человека, не задумывающегося о хлебе насущном. Вертя головой по сторонам и пытаясь запечатлеть глазами каждый дюйм, я двинулся за ним.
И совершенно детские эмоции навалились на меня. Будто мне годика три, и пролетевшая бабочка — чудо, каждый камешек под ногами — сокровище. Нагибаясь украдкой, я трогал травинки и приседал, разглядывая переползающую дорогу гусеницу. И камешки… не удержавшись, подобрал-таки с дороги круглый окатыш, попавшийся мне под ноги. На память.
Тридцать девятая глава
«Самодисциплина, которая включает в себя удаление от карт, танцев и театра, умеренность в еде, питье и одежде»
Никогда не думал, што это так… душно. Пиетизм [58] у темплеров не возведён в абсолют, как ранее, вплоть до удаления от мирских развлечений вообще, а также клятв, войн и судебных
58
Пиетизм (лат. Pietismus) — изначально движение внутри лютеранской и реформатской церквей, характеризующееся приданием особой значимости личному благочестию, религиозным переживаниям верующих.
Заповеди основателя [59] , положенные на фундамент лютеранства, привычны тем, кто с детства вырос в этой несомненно благочестивой, но несколько затхлой атмосфере. Будто комната с навсегда заколоченными окнами, полная запахов тлена и нафталина, в которой вместо проветривания хозяева жгут благовония. И улыбки снисходительные на предложение открыть форточку, впустив свежий воздух.
Давит! Вот ей-ей, могильной плитой на грудь тяжесть каменная, стылая.
Как гостя приняли, ничево плохого сказать не хочу. Да и в чужой монастырь со своим уставом… всё верно, всё так.
59
Филипп Якоб Шпенер (нем. Philipp Jakob Spener; 13 января 1635, Раппольтсвайлер, Эльзас — 5 февраля 1705, Берлин) — лютеранский богослов, основатель пиетизма, специалист по генеалогии и основатель теоретической геральдики.
Но и жить по чужому уставу — до рвоты, до полного неприятия! Бог присутствует в их жизни постоянно, и кажется иногда педелем гимназическим. Не бегать! Не шалить! Не…
… и запись в журнал.
Я — гость. Отдельная чистенькая комната, обставленная с очень по-немецки. Накрахмаленное до острых складочек постельное бельё, занавесочки, фикусы, ковры, салфеточки с вышитыми мудрыми изречениями.
Стерильность абсолютная, не в каждой операционной такая, уж я-то знаю!
И деликатность. Немецкая, то бишь таранная, когда хозяева закрывают глаза, но так закрывают, што чуть не с грохотом лязгающей по брусчатке гаубицы. Или замечание — вежливое, как они это понимают.
Не в полной мере живу их жизнью, сильно не полной. Самым што ни на есть краешком, насколько это вообще возможно в окружении тех, кого можно назвать только — сектантами.
Хватает, и так хватает, што хочется себя за ворот рвануть, будто горло пережато. Духота эта духовная и Бог-педель. Неизбывно.
Даже спать когда ложусь, кажется мне, што витает в комнате кто-то незримый и следить строго, а правильно ли я сплю? По Завету?
В каждом шаге разности эти, в каждом вздохе. Даже и само построение фраз, вворачиваемые цитаты из Библии, жестикуляция. Инаковость, тщательно взлелеянная и культивируемая.
И снисходительность постоянная, от людей Посвящённых и Приближённых… чему-то там и кому-то. Они Выше. Всегда, неизменно. По факту.
Начинаю понимать, почему их не слишком-то любят местные жиды. И арабы. И… да собственно, никто из тех, кто живёт с ними бок о бок.
Издалека когда, то наверное, жизнь их выглядит правильной. Праведной. Житие библейское, с поправкой на современность.
Вблизи… да собственно, также, но — иначе. Личное благочестие и религиозные переживания, оно вроде как и хорошо, но только когда не в перебор.