Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
Наконец механизм заработал, и тут кто-то из плотников вспомнил, что пилить на доски надо свежие бревна, а те, что полежали и подсохли, для этого уже не годятся. Сучок так орал на поздно спохватившегося умника, что сорвал голос. Запустили в распил свежее бревно - тоже не слава богу. Пилы пошли по слоям, бревно в желобе стало потихоньку проворачиваться и доски получились "пропеллером". Сучка вообще чуть удар не хватил.
Мишка напряг все свои мыслительные способности и вспомнил, что видел однажды на пилораме, как бревно подается на распиловку вращающимися шестернями. Правда крутились шестерни от электромотора… Помучившись еще немного, сообразил, что желоб можно наклонить круче и тогда бревно пойдет под собственным весом, вращая шестерни, а они, впиваясь в дерево острыми зубцами не будут давать бревну вращаться
"Изобрел" Мишка тачку… Плотники соорудили желоб для колеса, накидали полную тачку земли, и самый здоровый из них бодро покатил тачку по желобу к верхушке острова. Все бы хорошо, но на полпути "тачечник-испытатель" подскользнулся, упал физиономией в желоб, а предоставленная сама себе тачка, поехала вниз и еще добавила испытателю по макушке…
Не беспокоя мучающегося с лесопилкой Сучка, Мишка изложил Гвоздю идею деревянной "железной" дороги, по которой будут ходить вагонетки, доставляя из центра острова грунт для крепостных валов. Гвоздь идеей проникся. Кузьма выточил на токарном станке колеса, плотники уложили на землю шпалы, а на них тесаные бревнышки вместо рельсов. Двое артельщиков, играючи, вкатили вагонетку на вершину острова, загрузили ее землей и поехали вниз. Сначала вагонетку подталкивали, потом она пошла под уклон сама, потом скорость увеличилась и один из плотников заскочил на вагонетку и с лихим посвистом помчался вниз. Второй вскочить не успел и сильно огорчился, но грусть его длилось недолго потому, что про тормоза Мишка забыл. Лихой наездник залег в лазарет (хорошо, хоть жив остался), а Сучку про это даже побоялись сразу рассказывать.
После такой серии фатальных катастроф, о других своих проектах Мишка поостерегся даже заикаться. Стало очевидно: любое нововведение надо, не форсируя события, доводить до ума, и только после того, как оно перестанет преподносить сюрпризы, браться за что-то следующее. Пока что, нормально заработала только тачка, да и с той еще предстояло повозиться, подбирая, методом научного тыка, оптимальные размеры, углы наклона бортов, диаметр колеса, и методики применения для тех или иных нужд.
Кроме доведения до ума самой конструкции, требовалось еще и попутно обучать кадры, иначе любое нововведение оставалось "вещью в себе", простаивая без применения или существенно недобирая эффективности. С подобной управленческой проблемой Мишка ТАМ на практике не сталкивался, хотя и знал теоретически о трудностях внедрения инноваций, но что, казалось бы, может быть проще тачки? Ан нет, правило оказалось одинаковым для внедрения любого новшества, даже такого, на первый взгляд, простецкого. Все, как всегда и везде - время и люди. Даже самое расчудесное изобретение не приживается мгновенно, оно должно именно войти в жизнь, занять в ней свое место.
В общем, проблем с техническими нововведениями хватало.
С купеческими детишками тоже не обошлось без неприятностей. Учились они, надо признать, прилежно, "правозащитникам" хватило одного урока и "качать права" они больше не пытались, но на свет божий вылезла проблема национальной розни. Вот уж чего Мишка не ожидал, хотя предвидеть был обязан уже после первого же знакомства с унотами. Среди четырнадцати "студентов платного отделения" оказался один не славянин - торк Мефодий. Травить его уноты начали почти сразу же. Дополнительно ситуация обострилась, когда выяснилось, что Мефодий совершенно неграмотен, но будучи внуком старейшины рода, считает себя ровней старшине Младшей стражи, а остальных простолюдинами, стоящими ниже него на сословной лестнице. Такого подростки не прощают никому. Мефодию несколько раз устроили "темную", он, сохраняя гордость, жаловаться не стал, а принялся отыгрываться на обидчиках поодиночке.
Дело обязательно кончилось бы скверно. Однажды Илья тренировал унот в замене колеса без разгрузки воза. Как уж там получилось, так до конца и не выяснилось, но груженный бревнами воз опрокинулся. Все, почему-то в этот момент оказались на безопасной
Заступился за Мефодия… Первак. Как уж он разобрался с "купчишками", чем сумел запугать, было известно только ему одному, но травля Мефодия сменилась бойкотом, который внук старейшины игнорировал с высокомерием истинного аристократа. Десяток же Первака получил в благодарность блестящего консультанта по кавалерийскому делу, поскольку Мефодий, по-видимому, научился ездить верхом раньше, чем ходить по земле ногами.
Вторым страдальцем "платного отделения" Воинской школы оказался Никола. Тот самый парень, с которым Мишка провел показательный бой в день прибытия унот в Ратное, и которому Анька подарила платочек. Виноват в несчастьях парня, отчасти, был сам Никифор, не предупредивший никого о том, что Никола был его внебрачным сыном от той самой вдовушки, которую он неоднократно поминал во время пребывания Лисовинов в Турове. Если вспомнить отношение Никифора к законной жене Ксении, легко представить, что Петька "на всю катушку" использовал свои права десятника для того, чтобы превратить жизнь Николы в ад.
Физическими кондициями и бойцовскими качествами сводный брат Петру не уступал, но у него обнаружилась "ахиллесова пята" - Никола буквально наповал, и с полной очевидностью для окружающих, влюбился в Аньку-младшую. Тут-то Петька и нашел способ оттянуться на побочном брате по полной. Постоянно провоцируя Николу издевательскими замечаниями, по поводу, как самих любовных воздыханий, так и по поводу предмета этих воздыханий, Петька, время от времени, получал в морду, после чего быстренько доводил дело до посадки на "губу" или наряда на грязные работы.
И за Николу, выбрав подходящий момент, тоже вступился Первак. Дрались они с Петькой яростно и на равных. Именно этой дракой и попрекнул, в свое время, Мишку дед. Петька озверел настолько, что схватился за кинжал, но применить его не успел - Первак, не стесняясь подлости приема, сыпанул ему в глаза песком, а потом отметелил так, что Петьку пришлось отливать водой.
Цель Первака была понятна - собрать вокруг себя обиженных, стать их защитником, а значит, занять нишу неформального лидера. Однако, в данном случае, сын ключницы промахнулся очень крепко - не учел (или не знал о таком) силы сплоченности землячества и сословной солидарности. Обидчика своего командира уноты вынесли из казармы на кулаках и собирались еще наподдать во дворе, но на выручку Перваку пришли ратники его десятка. Дело, наверняка, кончилось бы побоищем, если бы Илья не пустил в ход кнут, а подоспевшая с кухни Плава - скалку. Кое-как разняли, но стороны остались "каждая при своем мнении", обсудить которое и у тех, и у других времени оказалось достаточно - о чем еще беседовать, занимаясь чисткой выгребных ям?
Узнав подробности этой истории, Мишка, наконец, понял смысл фальсификации человеческого жертвоприношения, якобы устроенного плотниками Сучка. Все складывалось в единую долгосрочную программу подрыва репутации самого Мишки и постепенного наращивания авторитета Первака. Цель заговора стала ясна, но так же ясно стало и то, что получается у заговорщиков плохо - не хватало квалификации и элементарных знаний, зато они вполне могли компенсировать качество количеством, вода, как известно, камень точит.
От всех этих проблем и так было впору взвыть, но, увы, список неприятностей можно было продолжить. Правда, это были уже личные проблемы Мишки, хотя, как посмотреть…
Юлька и Красава. Вот уж прямо по Аркадию Гайдару: "Пришла беда, откуда не ждали". Юлька была командирована в крепость по указанию воеводы Корнея, после того, как Матвей перестал справляться с числом травмированных курсантов, а щенки покусали вторую девку. Собственно укушена она была не так уж сильно, но больно уж место оказалось деликатным, а квалификация Матвея недостаточной. Тяпнул щенок девчонку за титьку. (Как и нашел-то? Там и не видно было ничего, по крайней мере, из-под одежды.).