Отряд (Аш - Тайная история - 2)
Шрифт:
Ансельм проворчал:
– Справятся...
– Все же возможно, что нам удастся их пересидеть. Собираясь на войну, они не ожидали, что не найдут провианта на месте. Не думаю, чтобы они предвидели распространение тьмы до самой Иберии - а там все их поля и скот. Но даже если Иберия уже под Тенью, остается Египет, а на подготовку у них было двадцать лет.
На мгновение вместо тусклого солнца за окном, перед глазами встала промозглая тьма в Лионе и Авиньоне; снегопад над Карфагеном.
"Половина христианского мира, которая
– Любой удачный саботаж - в нашу пользу. Следующий?
Следующий сотник, почти мальчишка, ухмыльнулся:
– У нас есть трофейные ливреи, мадам капитан! В моей сотне найдутся смельчаки, которые рискнут пробраться переодетыми за их траншеи. Правила рыцарства не запрещают диверсий в тылу врага.
Аш едва удержалась, чтобы не ответить: "И не требуют возвращения в виде снаряда для катапульты".
– Если ваши люди сумеют выбраться наружу, - угрюмо сказала она, они могли бы попытаться убить мою сестру.
Лицо епископа Джона выразило сильнейшее отвращение, однако он промолчал. Ничего не сказал и Филип Тернан - впрочем, старик, разморенный сытной едой и теплом камина, кажется, дремал. Остальные живо заинтересовались предложением.
– Уберите Фарис, и Дикие Машины застынут на месте. Подозреваю, что и визиготская армия тоже. Ладно, подробности сейчас обсудим - надо послать команды парами и по четыре человека, но покушение так легко не удастся. Крысоголовые, конечно, охраняют ее двадцать четыре часа в сутки...
– Но это возможно!
– воскликнул Ла Марш.
– Это бы отрезало Дикие Машины, вызвало замешательство в войсках и могло бы спасти Дижон: дать нам время подготовить прорыв или дождаться подхода армии с севера!
Еще один сотник, имени которого Аш не смогла вспомнить, ядовито заметил:
– Если б знать, где ее искать, милорд. Она может сидеть в штабе в арьергарде вражеской армии, а может удалиться в ближайшую крепость или городок. Конечно, лазутчики могут выследить ее, но сперва надо прорваться самим лазутчикам.
– Хорошо, - Аш прекратила расхаживать, встала у дальнего конца стола, обводя взглядом лица бургундских рыцарей.
– Хорошо, что-нибудь еще?
– Выслать герольдов.
Голос принадлежал Флориан. Аш в изумлении взглянула на нее.
– Надо выслать герольдов, Если ты права, и Фарис стало известно что-то очень для нее неприятное, она может согласиться на переговоры. Надо поторговаться.
Аш показалось, что лицо Ла Марша скрывает изрядную долю скептицизма, однако рыцарь спокойно согласился:
– Дворцовые герольды готовы, ваша милость.
– Еще?
Роберт Ансельм проворчал:
– Можно было бы устроить мощную вылазку, если придумать, как перебраться через эти траншеи, босс... только я даже не представляю силы городского гарнизона.
"Спасибо, Роберт".
– Хорошее замечание, - круговращение
– Вы не хотите обрисовать общую картину?
– Мадам капитан.
Оливер де Ла Марш выложил перед собой на стол испещренный чернильными записями лист, но заглядывать в него не стал. Смотрел он только на Флориан - взвешивая, как поняла вдруг Аш, - насколько эта изгнанная из родного дома бургундская дворянка отличается от человека, за которым он много лет следовал в битвах и в делах мира. "Всего два дня как умер Карл. Господи, как же ему, должно быть, одиноко!"
Филип Тернан приоткрыл затянутые пленкой, словно у ящерицы, глаза и произнес вполне бодрым голосом:
– Силы у нас уже не те, что прежде. Было время, когда я мог представить к услугам вашей милости сотню советников, среди которых сам я был первым; сотню капелланов...
Оливер де Ла Марш взмахом руки оборвал речь старика. Аш заметила во взглядах, которыми обменялись старые придворные, полное взаимопонимание. Чуть дрогнувшим голосом Оливер де Ла Марш продолжал:
– Под Оксоном мы понесли тяжелые потери, ваша милость. До того сражения я мог предоставить в ваше распоряжение две тысячи человек одного только личного войска. Под знаменами Оксона пали сорок конных дворян и вассалов герцога и четыреста рыцарей. В живых осталось пятьдесят.
По залу прошла волна печали. Аш почувствовала, что она не чужая в общем горе, и поняла: они видели меня у северо-западных ворот. И под Оксоном тоже.
Ла Марш продолжал:
– Я сам привел в Дижон то, что осталось от шестнадцати сотен конных стрелков и рыцарской пехоты. Нас теперь триста человек.
Он спокойно смотрел в глаза Флоры дель Гиз.
– В том сражении мы потеряли бомбарды, мортиры и серпентины. И тысячу сто пять человек убитыми, - он опустил взгляд на косые наклонные строчки листка.
– Конных стрелков - до трех тысяч, пеших лучников восемь сотен, пикинеров более пятнадцати сотен.
Лакомб, Ромон и еще двое-трое офицеров сидели, уставившись в стол.
Флориан молчала. Аш видела, как беззвучно шевелятся ее губы. При этом перечислении ей стало дурно - вспомнилось полутемное сырое утро, рассеченное струями греческого огня. Лекарю хуже, подумалось ей, хирург видит не саму бойню, а только ее результаты.
– Ваша милость, я все еще могу предоставить вам отряд стрелков, но теперь в нем один капитан вместо двух, двадцать, а не сорок человек. Это ваши телохранители. Они умрут, защищая вашу жизнь. Что до остальных, я переформировал отряды Берга, Лоэкта и Сен-Сина, - он кивнул трем сотникам.
– Я бы считал себя богачом, наберись сейчас в Дижоне три полных отряда. Наши силы составляют главным образом рыцари, пешие лучники и аркебузиры, а также пикинеры. Всего не более двух тысяч человек.