Отступник
Шрифт:
– Из футляра контрабаса, — ответил шаман. — Есть у того, кто теперь называется Сказителем, рассказ, «Роман с контрабасом» называется.
– И о чем этот рассказ? — в глазах девушки горело любопытство.
– Его можешь прочитать в Библиотеке, — Ян в очередной раз погладил Аню по голове. — Если, конечно, ты захочешь остаться.
– Я останусь, — решительно произнесла Аня.
– Да... — протянул Артур, поведение жены ему совершенно не нравилось, но что он мог поделать? Только поддеть... и наследник с показной нежностью погладил ногу, а потом плечо бронзовой девушки. —
– Сразу после Галины Грильска, — съязвила Аня. —У тебя вообще с картинами и памятниками лучше получается!
От стыда, который так недавно охватил Артура, теперь не осталось и следа. В ответ на колкость жены он самодовольно ухмыльнулся и произнес:
– Памятники и картины бывают погорячей иных женщин.
На лице Ани выступила краска, в глазах вспыхнула ярость.
– Совершенно, верно, — погасил начинающийся скандал Заквасский. — Эта девочка очень красива и очень горяча. Да и мозгов у нее больше, чем у иных парней. Но вас это не касается. Идем, я вам покажу кое-кого.
Минуту спустя они стояли перед еще одной бронзовой скульптурой. Плитка вокруг была во многих местах вынута. Двое мужчин и подросток засыпали песок в провалы. Увидев шамана, они поздоровались, с любопытством оглядывая пленников.
– Приходится латать набережную, — сказал Ян, а потом, указал на постамент, где стоял, небрежно облокотившись на колонну, курчавый мужчина. — Но мы должны чтить память величайшего судьи золотого века. Он был поэтом.
У Олега кольнуло внутри. Перед глазами встал убитый им Петя, юный Петя, глупый Петя, ставший невинной жертвой обстоятельств.
– Золотой век — это когда люди умели летать на Луну и разговаривать на больших расстояниях? — спросила Аня.
Ей все больше и больше нравился их странный провожатый. Плен оказался вовсе не страшным, и она ощущала себя несмышленой девчонкой, которую взрослый дядя водит за ручку, объясняя какие-то туманные вещи. А игра в «непонятки» очаровывала. Тем более что после ухода мулатки Аня почувствовала себя легко, а смотреть, как Олег и Артур обмениваются свирепыми взглядами исподлобья, было очень забавно.
– То время, о котором ты говоришь, — совсем другая эпоха, — ответил шаман.
– А когда же был ваш золотой век?
– Так, — Заквасский хлопнул себя по бедрам, — пойдем-ка на кухню моего клана, поедим. А сегодня ночью устроим посиделки у костра, и я расскажу сказание о пяти веках и гибели мира. Тогда вы узнаете все о золотом веке.
– Это, наверное, старая история...
– Нет, — возразил ей шаман. — Я ее только что придумал.
Глава 12
ЛАКОМСТВОМ ЛОЖНЫХ НАДЕЖД БОЛЬ СВОЮ
НЕНАДОЛГО УТЕШИТЬ...
Белый бюст сливался с покрашенной в тот же цвет стеной, стилизованной под развернутое знамя. Изображенный мужчина обладал мощной шеей, курчавой бородой, а из-под шапки выбивались густые вьющиеся волосы, словно раздуваемые ветром.
–
Под надписью, выполненной черной краской, и которая, несмотря на сгущающиеся сумерки, отчетливо выделялась на светлом фоне, шли непонятные значки, среди которых затерялась, впрочем, пара-тройка знакомых букв: GARIBALDI .
«Красивый», — подумала девушка, протягивая руку к каменному лицу. Она коснулась кончиками пальцев чуть шершавой поверхности щеки и тут же отпрянула. Хотя в городе было столько всяких диковин, что голова шла кругом, но рассказ шамана именно об этом покровителе маленького, но очень почитаемого клана Иноземца, запал ей в память. В клане было всего шесть человек, и все занимались кузнечным делом. Но в свободное время кузнецы изучали язык своего покровителя, стремясь постичь все лингвистические тонкости, ведь пророчества приходилось переводить на русский. Узнать свою судьбу мог любой, кто приходил к монументу в священную ночь, но когда еще та ночь наступит, поэтому Аня вернулась сюда тайком, в надежде, что ей откроется что-то именно сегодня.
«Но как он может говорить? — недоумевала девушка. — Он ведь неживой».
Однако не верить шаману оснований не было.
– Скажи, что со мной будет? — прошептала она.
Бородач молчал, глядя вдаль. Видимо, его совсем не интересовала судьба какой-то там неудачницы, которая сама не знала, что хочет от жизни.
– Почему не отвечаешь? Что со мной будет? — теперь ее голос звучал громче и требовательнее.
Гордый Иноземец невозмутимо смотрел поверх ее головы в вечернюю мглу. Аня сжала кулачки, чтобы как следует объясниться с неприветливым духом, но тут до нее донесся издевательский смешок. Девушка резко повернулась и почти уткнулась носом в грудь Артура.
– Достал! — прошипела Аня. — Какого черта ты за мной везде таскаешься и шпионишь? Надоел!
– А что такого? — ухмыльнулся муж. — Я тебе даже еще ничего не сказал.
– Зато подумал!
– Ну, мать, чего ты опять заводишься! Сколько можно ругаться?
Очередного скандала не получилось, поскольку из тьмы появились Олег и Каур.
Новоиспеченный нуклеар по обыкновению нахмурился и опустил глаза, чувствуя неловкость в присутствии обеих девушек и не желая встречаться взглядом с бывшим другом. Каур, напротив, во все глаза уставилась на Аню, словно хотела выведать какую-то тайну и понять — что делала здесь пришлая из Лакедемона.
Аня ответила мулатке дерзкой улыбкой. Вроде бы ничего плохого та не говорила, наоборот, Каур обращалась с гостьей подчеркнуто вежливо, но в этой надменной любезности чувствовалась насмешка, заставляющая думать, что над тобой постоянно издеваются.
– Артур, сын правителя Антона и Анна, дочь Павла, — сказала Каур, как всегда с комичной серьезностью произнося имена пленников. — Пойдемте скорее с нами, зурелан, наверное, готов и большой костер уже горит, а шаман рассказывает какую-нибудь историю. Вы пропускаете много интересного; и потом, вам нельзя одним бродить в темноте, заблудитесь.