Отважная лягушка

Анфимова Анастасия Владимировна

Глаза собеседницы в миг сделались колючими и злыми, казалось, верховная жрица изо всех сил старается забраться в голову девушке, чтобы прочитать её мысли. Но та и не подумала прятать взгляд, ибо всё, или почти всё, что она рассказывала о событиях той ужасной ночи, являлось правдой и ни чем кроме правды.

— Теперь я понимаю, почему магистр Проб Фаб Лиса вынес такой странный приговор, — задумчиво сказала хозяйка кабинета, кивнув на лежащий перед ней лист папируса. — Но что мне с вами делать?

— Госпожа Маммея, — решив,

что немного пафоса в данном случае не помешает, поднявшись на ноги, Ника поклонилась. — Признавая свою невольную вину перед жителями славной Этригии, я готова искупить её ревностным служением Рибиле. Отец воспитал меня в почтении к нашим радланским богам и их служителям. Там, за океаном, где я выросла, всё необходимое для жизни приходилось добывать своими руками. Тяжёлая работа меня не пугает. Но здесь, в Империи, я обязана ещё строже хранить честь рода младших лотийских Юлисов. Поэтому надеюсь и молю небожителей о том, чтобы ваши поручения не заставили меня проявить строптивость и непочтительность. Родитель учил, что принадлежность к нашему роду налагает определённые обязанности, о которых я никогда не должна забывать.

— Вот как? — вскинув ровные, аккуратно подщипанные брови, верховная жрица вытянулась, прижавшись к спинке кресла.

— Здесь сказано, — она с многозначительным видом постучала пальцем по приговору. — Что я могу приказать наказать вас плетьми и даже отправить на каторгу. Разве можно представить себе больший позор для девушки столь знатного рода?

— Вирсавского царевича Статера выпороли за то, что он покинул строй в битве между вирсавийцами и кеттами при Атиохии, — заметив лукавый блеск в глазах собеседницы, решила блеснуть эрудицией гостья, вспомнив один из рассказов Наставника. — Но это не помешало ему взойти на трон после смерти отца и прославить своё имя многочисленными подвигами, а сугдийский каган Урчин в молодости был рабом своего дяди.

— Вы знакомы с Историей Приклита? — с нескрываемым удивлением проговорила Маммея.

— Отец часто пересказывал мне истории из книги этого либрийского философа, — скромно потупив очи, девушка перешла на либрийский и решила приписать Лацию Юлису Агилису выражение давным-давно прочитанное в какой-то книге. — Он говорил, что прошлое помогает строить будущее.

— Подобное знание больше приличествует мужчинам, — поморщившись, заметила по радлански верховная жрица. — Это они занимаются политикой, войной и прочей философией. Женщине нужны другие навыки.

— К сожалению, я давно осталась без матери, — скорбно вздохнула Ника, решив больше не разыгрывать всезнайку, сообразив, что здешняя начальница не любит слишком умных.

— Я заметила, что вам не хватает женского воспитания, — кивнула хозяйка кабинета.

Путешественница молча поклонилась, смиренно признавая справедливость слов собеседницы.

— Хорошо, — Маммея негромко, но увесисто хлопнула ладонью по столу. — Я подумаю над вашими словами. Но не стоит забывать, что вы находитесь здесь по решению суда, который отнёсся к вам весьма снисходительно.

— Я всегда буду помнить об этом, госпожа! — пылко вскричала девушка, подумав: "И во сколько оно мне обошлось".

Верховная жрица благосклонно кивнула.

— Сейчас, когда вы всё обо мне знаете, — торопливо заговорила гостья. — Могу ли я обратиться к вам с просьбой?

— Слушаю, — тут же нахмурилась Маммея.

— Не могли бы вы позволить моей рабыне тоже остаться здесь? Она старательная, аккуратная, умеет готовить, разбирается в целебных травах и не будет зря есть свой хлеб.

— В тюрьме вы тоже с невольницей сидели? — усмехнулась собеседница.

— Нет, — почтительно покачала головой девушка. — Её приютила госпожа Аста Брония. У меня имелось рекомендательное письмо к ней. Только боги распорядилось так, что воспользоваться им я не успела.

— От кого? — тут же заинтересовалась служительница Рибилы.

— Сын канакернского консула Теренца Фарка написал его по просьбе господина Картена.

— Я знакома с госпожой Бронией, — кивнула Маммея. — Она часто заходит в наш храм принести жертву богине Луны.

— Но мне бы не хотелось и дальше пользоваться её добротой, — вернула разговор в нужное русло Ника. — Именно поэтому я прошу вас позволить рабыне остаться со мной.

— К сожалению, наше святилище не так богато, — ханжески вздохнула собеседница, возведя очи горе. — Кормить двух человек — будет слишком накладно. Городской совет даже за вас платить не стал.

— Я готова пожертвовать храму четыре империала, — сообразив, что начался торг, предложила путешественница. — Понимаю, что мой дар не так щедр, как бы хотелось, но я ещё должна добраться до Радла.

— Господин Курий сказал, что городской совет сообщит о вас родственникам Лация Юлиса Агилиса, — вскинула брови хозяйка кабинета. — Думаю, пока вы здесь, кто-нибудь обязательно откликнется и заберёт вас.

— А если нет? — вопросом на вопрос ответила гостья. — Я уже убедилась, что простому смертному не дано постичь замысла небожителей. Вдруг никто не найдёт нужным приехать? А мне бы не хотелось остаться совсем без денег.

— Так и быть, — после недолгого молчания согласилась верховная жрица. — Пусть остаётся с вами.

— Благодарю, госпожа Маммея, — поклонилась девушка.

Собеседница встала, всем видом давая понять, что теперь-то разговор точно подошёл к концу.

Ника почтительно отошла в сторону, пропуская её к двери.

Ещё спускаясь по лестнице, путешественница поняла, что пока она вешала лапшу на уши местному начальству, Риата успела куда-то испариться.

Верховная жрица тоже заметила отсутствие невольницы и обратилась к двум молоденьким девушкам, со смехом лихо трепавшим циновки на храмовом дворе.