Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
Когда он последний раз был здесь — половина Багдада была перекрыта ти-уоллсами, мешками с песком и бетонными заборами. Сейчас — большую часть их разобрали, но встречное движение на дороге — по-прежнему было отделено ти-уолсами — готовыми бетонными разделительными блоками, примерно в два фута высотой. Большие проблемы боевикам при обстреле теперь, наверное, создавала реклама — ее было полно и всякой, и в виде щитов, и в виде растяжек.
Было много машин. Когда они только что пришли — здесь было полно машин конца восьмидесятых периода короткого и яркого, несмотря на тяжелейшую войну с Ираном расцвета Ирака. Теперь — таких машин уже почти не сыщешь — все новое,
На тротуарах — людей было мало, все или ездили на автобусах или имели собственный автомобиль. Хотя… может, это район такой.
Кругом стройка. Весь Багдад — превратился в одну большую стройплощадку. Даже отсюда видна строящаяся башня Радио и Телевидения Ирака — похожая одновременно на русское «Останкино» и на тегеранскую башню Миллад. Как и на этих двух башнях — на большой высоте планировался вращающийся ресторан, его как раз сейчас монтировали. Опережая башню — вверх тянулись, росли как грибы после дождя бетонные монолиты жилых зданий, офисов, громадные коробки парковок. Строили русские, китайцы — больше все-таки китайцы, они большие мастера по скоростному строительству. В отличие от обычных городов — в Багдаде кажется совсем не работал архитектор: не было никакого районирования, высотки перли вверх как грибы после дождя во всех районах, никакого делового центра как при Саддаме — не просматривалось. Так же строился Дубаи — и у них уже были проблемы…
Женщины, которые ему попадались — почти все были одеты по-европейски, только некоторые покрывали голову платком. Молодежь — развлекалась гонками от светофоров, стартуя с воем моторов, мотоциклов почти не было — одни автомобили. Это уже признак не просто арабской страны — а богатой арабской страны. В том же Пакистане, например — полно дешевых китайских мотоциклов и еще мотаков с грузовой платформой позади — трехколесных уродов. А тут… есть деньги, есть…
Полицейские — на все тех же пикапах с пулеметами, выкрашенных в белый и синий, даже ярко-голубой цвет — но выглядят увереннее, намного увереннее, чем раньше. Тяжелые бронежилеты, вместо М4 и старых египетских Калашниковых, которые они получали по программе помощи «обучи и вооружи» — новенькие русские Калашниковы, «черные», похожие на SCAR. Вместо четырех человек в мобильном патруле — теперь по трое. На перекрестке — бронетранспортер, тоже русский, какой-то новый, около него уже мухоморы — красноберетчики, местное министерство безопасности. Машины не проверяют, просто стоят и смотрят.
Домов, которые были раньше — совсем мало осталось, в основном старую застройку сносят. Уличной торговли — тоже поуменьшилось, хотя есть пока. Вообще, Багдад выглядит как провинциал, получивший крупное наследство…
Звонок!
Звонил сотовый телефон — обычный, но в него он поставил дорогую, коммерческую криптопрошивку, сильно затруднившую возможный перехват.
Он досчитал до пяти звонков. Снял трубку.
— Да кто говорит?
— Рады приветствовать вас в Багдаде, мистер….
— Джонсон — назвался Подольски
Собеседник вполне неплохо владел английским, причем говорил на нем с мягким, пришептывающим арабским акцентом.
— Как вы устроились в городе?
— Благодарю, все хорошо. Мы должны встретиться?
— Да, вы знаете, где строящаяся вышка Радио и Телевидения Ирака?
Американец ухмыльнулся
— Ее сложно не заметить.
— Идите в ее сторону. Я вас подберу по дороге…
Вместо взорванного китайского Хаммера — щедрое министерство нефти выделило мне другую машину — иранский Ниссан. Кстати, классная машина — старая, шестидесятого поколения, но надежная, неубиваемая, вместо обычных впрысков и всякой дряни — старый, но надежный дизель 4,2, который в самой Японии выпускают для больших погрузчиков. Он раньше для Патрулей и делался, потом его оставили для погрузчиков — но и в Иране он пригодился. Евро один и тащит как тракторный мотор. Здесь эти машины идут как troop carrier, армейские. Получше любого УАЗа…
На этой машине — я заехал в мастерскую, которую мне порекомендовала Амани, там свои люди. За некоторое количество денег — мне проверили всю машину, сверху донизу, заменили часть эленктроники. Мало ли…
Сама Амани так и не позвонила. Да и я… дела.
А пока я лавирую в потоке, направляясь к строящейся телевышке. Поток как всегда в это время суток большой, и пробиваться приходится местными методами нахально лезть вперед и барабанить по клаксону. Но нам привычно, это вежливый европеец теряется.
Что касается Малика — то к горячей информации я не допущен, но похоже — скрылся, подонок. Где-то отлеживается. И что-то у меня складывается нехорошее ощущение — что мне кто-то и где-то врет…
Звонок… блин, как не вовремя. Нажимаю «принять», прижимаю трубку плечом
— На связи.
— Шеф, это я.
Вован. Из-за своей насыщенной и нескучной жизни — я вынужден сваливать часть дел, которые у меня есть на него, и даже почти не проверять. В основном — по иракской линии. Они деньги платят и работать тоже надо. Вообще то сейчас, я должен быть в Басре, работать на месторождениях. Но бывший ОМОНовец, да еще по Чечне полазавший — справится с этим куда лучше меня.
— Ты где?
— В Городе. Из аэропорта еду.
Город — это чеченская привычка. Изначально Город — это Грозный, его так и называют — Город. Остальные по названиям, а этот — просто Город.
— Все в норме?
— Да вроде…
— Тогда жди меня в конторе. Подскочу — поговорим.
— Есть.
— И больше мне пока не звони.
— Понял.
Разъединение… куда, козел лезешь! Сволочь, верблюдом управлял, думаешь, и машиной так же…
А вон и мой американец… стоит. Ждет-с…
Большой белый внедорожник — затормозил перед Подольски, и тот — инстинктивно сжался, готовясь прыгнуть, уходя от нацеленного ствола. Но водитель — он был один — всего лишь открыл дверь…
— Поехали…
— Машина тронулась
— Куда мы едем?
Русский улыбнулся, нехорошо как то. По американским меркам — неискренне
— Сейчас увидишь…
Машина подкатила к воротам ограждения строящейся башки, водитель наскоро переговорил с иракцами, показал какое-то удостоверение — пластиковую карточку. Сам Подольски волок по-арабски — и мог оценить: русский разговаривал чисто, арабский не классический, а настоящий, уличный…
Лавируя между тяжелой техникой, оставив за спиной небольшую колонну тяжелых бетоносмесителей, они подъехали к небольшой стоянке, где находились такие же внедорожники и пикапы. Русский аккуратно запарковался.
— Там не подслушают — объяснил он
С арабским мастером он объяснился за несколько секунд. Межнациональному пониманию — весьма способствовала купюра в десять динаров. На поскрипывающем внутреннем лифте — они поднялись на верхние этажи, туда, где строили вращающийся ресторан. Верхолазы работали выше, устанавливая аппаратуру, помещение для ресторана было так сказать «без отделки» и даже без ограждения.