Отягощенные злом. Разновидности зла
Шрифт:
В этот момент лодку шатнуло на внезапно накатившей волне, начало разворачивать бортом, и я схватился за штурвал, кляня себя за неосмотрительность. Военный моряк, называется… так и перевернуться можно.
Узнала все-таки… болтунов полон дом. Даже злиться не стал — ничего другого и ожидать нельзя. Ксения из тех дам, которые упорно будут рыться в телефоне супруга, перечитывать все СМС, ища малейшие признаки измены, но в то же время жутко возмутятся, если вторая половина захочет ознакомиться с содержимым телефона супруги. Ксения не плохая, просто ее надо принимать такой, какая она есть — женщина с мужским характером, достойной Макиавелли хитростью и одержимая навязчивым желанием все и вся контролировать. Она родилась не мужчиной и теперь ненавидит за это мужчин.
—
— Мемуары обычно пишут те, кому больше ничего не остается делать. Вы готовы, сударь, выполнить поручение своей почти что Императрицы?
— Какое именно, сударыня?
— Ни армия, ни флот не справились с ситуацией в Афганистане, — заговорила Ксения с твердостью в голосе, которая, как я хорошо знал, скрывала смятение. — Павел еще совсем ребенок, он мыслит категориями дурацкого рыцарства. Я хочу разобраться с ситуацией в Афганистане до прекращения моего регентства.
— Разобраться, сударыня?
— Вывести войска. Мы зря туда вошли, и эту ошибку надо исправить. Афганистан ничего не принес нам, кроме крови и слез.
— Как насчет одной малоизвестной традиции, что, если где русский флаг поднялся, он уже не может быть спущен?
Ксения улыбнулась — я знал ее досконально, и эта улыбка значила, что она разозлилась, и довольно сильно…
— Я думала, что ты умнее военных, — ледяным тоном начала она, — думала, что ты перерос армию и уже можешь стать политиком. С большими перспективами в монархическом блоке. Которые ты неосмотрительно отверг.
— Покорно благодарю, сударыня, но я служил на флоте.
— Нет, ты так и не понял, и не время для ерничества. Все больше и больше убеждаюсь, что с афганской эпопеей пора заканчивать. Николай сделал слишком много уступок армии, и теперь получается, что военные потребности определяют государственную жизнь, а не наоборот. Армия же, если рассматривать ее объективно, — это как детский сад, только автоматы настоящие.
— Армия и флот — последнее, что отделяет нас от врагов, желающих нас уничтожить. Спецслужбы — последнее, что отделяет нас от террористической вакханалии. Ругая военных, мы слишком часто забываем об этом.
— Оставим это. Итак?
— Сударыня, я как дворянин не могу отказаться выполнить поручение Престола.
Ксения раздраженно встала с сиденья лодки.
— Я знаю, как выполняются распоряжения из-под палки. Так, что лучше бы и не выполнялись. Хорошо, раскрою тебе суть замысла. Ваша ошибка, господа последние защитники России, в том, что вы мыслите категориями прошлого века. В вашем понимании захват какой-то земли может происходить исключительно военными методами и заканчивается с поднятием флага над столицей. Но это не так: вы не хотите понять, почему вы вешаете флаг, но тут же кто-то пытается сбить его взрывом или пулей. Настали новые времена, и теперь мы будем действовать по-другому. Осел, груженный золотом, возьмет крепость, которую не возьмет никакая армия. В двадцатые годы мы закрылись от всего мира торговыми пошлинами исключительно потому, что были слабы и нам надо было собраться. Теперь мы сильны, и пора выходить на мировую арену. Англия больше нам не конкурент, Америка — тоже. И той и другой, даже если они предпримут все возможные меры, чтобы собраться, потребуется не меньше двадцати лет только для восстановления. За это время мы уйдем вперед. Москва станет финансовым центром мира. Мы сделаем рубль единственной валютой, которую принимают по всей Земле в любых расчетах. Мы станем последним и окончательным судьей во всех международных спорах. Наши товары будут покупать повсюду. Мы будем скупать патенты, компании, людей — они будут работать, но уже под нашим контролем. Британия так и останется тем, чем должна оставаться — маленьким островком со скверной погодой и населенным мерзкими и злонамеренными людьми. САСШ будет поделены на две части — Север и Юг, и мы будет сотрудничать и с теми и с другими. Священная Римская империя попробует противостоять нам, но у них не хватит сил ни в военном отношении, ни в экономическом. У них нет столько природных ресурсов, сколько у нас, Европейский континент раздирают противоречия. Мы же уже давно едины. За ними останется Европа, часть Африки — и только, мы не будем претендовать на их землю, но заберем все остальное. Наша сила — не в ракетах и авианосцах, не в армии, а в нашей промышленности,
— Самый быстрый способ закончить войну — это потерпеть в ней поражение… — мрачно процитировал я кого-то из классиков.
— А самый умный — превратить поражение в победу, — моментально отразила удар Ксения, — господи, да открой глаза. Не уподобляйся Павлу и Николаю! Мы проигрываем Афганистан, нам там просто нечего делать. Никогда не было так, чтобы афганцы, пуштуны, ненавидели нас, русских людей. Всегда мы были для них заступниками против злой воли англичан. Черт возьми, мы кормили их, когда они подыхали от голода во время английской блокады! Мы поставляли им оружие, самое современное оружие, когда они выходили против англичан с ружьями тысяча восемьсот лохматого года. Мы с мясом вырвали у англичан то, что в тысяча восемьсот девяносто четвертом году прихапал Дюранд — никто из племенных вождей даже мечтать не мог о том, что мы сделали за один день наступления. Мы взяли Карачи и Гвадар — два крупнейших глубоководных порта региона, и теперь у афганцев появилась возможность нормально снабжать свою страну и вывозить полезные ископаемые! Все это сделали для них мы — так скажи мне, почему в прошлом году в этой стране погибло сто восемьдесят шесть наших солдат?
Я бы мог ответить, но не стал.
— Теперь ты оправдал мои ожидания. Девять из десяти идиотов с орлами на погонах начали бы мне доказывать, почему все происходит именно так, а не иначе. Почему на индийской территории — две сотни лагерей, в которых готовят террористов против нас. Почему нам изменяют даже вернейшие из племен. Почему племенные вожди ведут двойную игру. Почему на половине территории страны наша власть ограничена светлым временем суток. Почему убивают врачей и учителей. Почему за все доброе нам платят пулей в лицо. Но я не хочу слушать никакие оправдания, понимаешь, даже если они и заслуживают внимания. Окно возможностей, которое открыто для нас, — оно будет открыто для нас еще лет пять, и то в лучшем случае. Немцы недаром затеяли возню с ЭКЮ и международным учетным банком во Франкфурте-на-Майне. Пока у нас лучше стартовые позиции, но это пока. Времени нет, и я намерена пожертвовать малым, чтобы отыграть потом все. Мне нужно, чтобы ситуация в Афганистане изменилась.
— Я изменю ее, — сказал я.
— Что за глупости… Ты только что доказывал мне, что изменить ее невозможно!
— Я никогда не говорил этого. Если перед тобой препятствие, ты просто убираешь его с дороги и идешь дальше. Другого выхода нет. Изначально в Персии была куда худшая волна терроризма, там нам противостояли миллионы разъяренных фанатиков. Террористический интернационал.
— Это несерьезно, — устало сказала Ксения.
— Серьезно.
Ксения смотрела на меня, а я на нее. Она знала, что значат такие обещания.
— Времени очень мало. Мы не можем позволить себе долгую войну. Больше — не можем.
— Это не займет много времени.
— И что тебе для этого нужно? Еще одна полевая армия?
— Нет. Это все ерунда, чем больше там военных, тем больше целей. Только и всего.
— Деньги?
— В разумных пределах. Ничего экстраординарного.
— Тогда что?
— Информация. Любая, какая есть. Возможность привлекать людей.
— И все?
— Почти. Надо создать группу. Ориентированную только на Афганистан. Точнее — на лидеров бандподполья. Многие слишком зажились на этом свете. Они посылают шахидов на нашу территорию, но никто не думает о том, что им предложат попробовать свое же собственное лекарство.
— Это разумно. И все?
— Нет. Дипломатическое прикрытие. Серьезное. На случай, если Британии не понравится, что ее планы летят в тартарары.
— Надеюсь, ты не собираешься устраивать Третью мировую?