Отягощенные злом. Разновидности зла
Шрифт:
Несчастье произошло, когда они уже выбрались из города. Белый «Ровер», один из тех, на которых любит ездить настоящая «Special Branch», вывернул из переулка, перекрыл дорогу. Все произошло мгновенно — сидевший за рулем Араб подкорректировал курс машины, направляя ее на багажник «Ровера» — самый лучший и быстрый способ убрать препятствие с дороги. В разные стороны бросились полицейские, застучал автомат, потом еще один. Араб нажал на газ, и мощный двигатель их пикапа сделал свое дело, они сдвинули «Ровер» и вырвались на свободу.
— Вот ублюдки… — выругался Араб, сворачивая с дороги, вслед летели пули, но максимум, что они могли сделать, это разбить стекло — они это знают, гады…
Как бы то ни было ехать прежним маршрутом
Дурдом какой-то.
— Хрен им… — непечатно выразился Араб, мельком глянул вправо, на пассажирское место — и обомлел. Какой-то серый, не белый, а именно серый от боли Бес пытался перетянуть ногу. И возможно, это было не единственное его ранение.
Черт! В Персии у них были специальные машины, на вид обычные, но на самом деле бронированные, устойчивые к попаданиям пуль. В этот раз они просто угнали, что было, ничем не защищенный пикап. Твою мать.
— Сильно?! — заорал он, перекрикивая мотор.
— Переживу… — Бес говорил сквозь зубы, — жми!
Точка эксфильтрации оказалась чистой — уже на ней Бес потерял сознание. У него оказалось и ранение в бок, причем хреновое. Араб вколол ему обезболивающее, противошоковое, засыпал рану специальным порошком, который вызывает мгновенное образование кровяного сгустка и обеззараживает рану, сверху наложил повязку как смог.
— Черт, держись… — Араб посмотрел на небо и выругался последними словами, — только здесь не подохни, я же тебя убью за это.
Эксфильтрация, ее способ совершенно не подходили для раненого. Но делать было нечего…
Он застегнул ремни привязной системы на Бесе, потом влез в нее сам, пристегнул все ремни и застегнул замки. Длинным эластичным жгутом приторочил тюк с имуществом. Последним он выдернул чеку самоспасателя, и на его глазах с шипением начал надуваться небольшой воздушный шар, он тянулся в небеса, вытаскивая за собой трос с усилием разрыва в несколько тонн. Оранжевый, яркий шар тянулся в небеса…
Араб встал в исходную, удерживая Беса, и посмотрел на часы. Пора…
Несмотря на то что они не раз проходили это на тренировках, рывок был неожиданным и просто немыслимой силы. Идущий на небольшой высоте самолет, ориентируясь по специальному маяку, поднятому в воздух воздушным шаром — спасателем, захватил трос в специальный захват, называемый «воздушный крюк». В считаные доли секунды Араб и Бес разогнались с нуля примерно до двухсот пятидесяти километров в час, такое не испытаешь ни на одном спорткаре. Это было как на подвешенной над ущельем тарзанке, только наоборот. Чудовищная перегрузка, лишь немного смягченная входящим в состав прицепной системы упругим элементом, на несколько секунд погасила сознание Араба, когда он пришел в себя, то вокруг не было ничего, кроме ревущего, бьющего со всех сторон ветра. Их безумный полет за самолетом продолжался чуть больше минуты, потом операторы, находившиеся на борту «Летучей мыши-2» [22] , втащили их в десантный отсек. Повинуясь кнопке, нажатой одним из операторов, секции хвостовой аппарели начали закрываться, отрезая их от ярости ветра за бортом.
22
«Летучая мышь-2» — спасательный и ударный самолет спецназа. Четырехдвигательный, в отличие от первой «Летучей мыши», примерно соответствует «АН-70», оснащение как у MV-130, только еще вдобавок на нем установлен радар для наземного обзора и наведения на цель, две подвески ракет «Штурм» и шестиствольная 30-мм пушка. Этакий «мини-ганшип», способный выполнять самые разнообразные миссии по заброске,
Сразу несколько человек начали освобождать их от подвесной системы, раскрывать замки. Кто-то поднял его, оттащил в сторону и куда-то посадил.
— Как вы, господин полковник? Выпьете?
Это оказалась даже не водка — разбавленный градусов до шестидесяти, пахнущий резиной спирт, которого у авиаторов всегда в достатке. Араб хлебнул, не подумав, и его чуть не вывернуло наизнанку. Часть спирта все же проскочила в горло, он закашлялся…
— Черт… Бесу… помогите. Ранен…
— Им уже занимаются, господин полковник. Мы возвращаемся. Идем на Баграм. Вам что-нибудь нужно?
— Черт… нет…
Его оставили в покое, и он так и остался сидеть у огромного морского типа бункера, из которого питалась шестиствольная пушка, главный и единственный калибр самолета. Перед глазами плыли круги, тошнило — от спирта, от перегрузки, от всего. Но он знал, что это не более чем отходняк, надо просто посидеть, и все пройдет. Перед посадкой его побеспокоят, скажут, где сесть и как пристегнуться…
Май 2016 года
Северный Кавказ. Чечня. Волчье логово
Северный Кавказ…
Километры и километры гор, быстрые, горные реки, потайные тропы. Схроны с оружием. Спокойно здесь не было никогда, особенно в Чечне. Разбои, грабежи, налеты. Окончательно Чечню замирили в семидесятых, но спокойствия тут прибавилось лишь немного. Какие-то тейпы служили Белому Царю, какие-то работали, какие-то разбойничали…
— Ас саламу алейкум!
Небольшой строй пацанов в камуфляжной форме стоит на плацу объекта, известного как Волчье логово. Всем им по четырнадцать лет, все — чеченцы. Суровые, светлокожие, более светлые, чем у русских сверстников, лица, кое у кого уже пробиваются усы и борода. Камуфляж, принятый в русской армии, но у каждого на поясе серебрится родовой кинжал. Все — крепкие, с тонкой, утянутой ремнем до предела талией, короткие, но не такие, как в русской армии, стрижки. Почти все черноволосые, трое рыжих, но светловолосых ни одного. На казарме — совершенный сюр: слева портрет Его Величества Императора Николая в форме Дикой дивизии, справа — портрет имама Шамиля, долгие годы воевавшего с Россией. Кстати, сын имама Шамиля стал полковником русской армии.
— Ва алейкум ас салам! — как один, выдыхает строй.
Начальник центра перед строем стоит один, в одиночку. Носатый, с короткой, черной с проседью бородой, крепкий. На камуфляже — нашитые нитками полевые знаки различия бригадного генерала, под погоном — красиво сложенный черный берет с серебристой эмблемой — череп и кости. Командование специальных операций…
Инструктор говорит негромко, но внушительно. Пацаны слушают, затаив дыхание.
— Значит, так, джигиты. К нам приезжают казаки. Как и в прошлом году, как и в позапрошлом году, ва-а-а-а… х. Вас четырнадцать — и их четырнадцать. Они снова вызвали нас на состязание и говорят, что победят. Я в это не верю. Я не верю, что какой-то казак может хоть в чем-то победить нохчу. Верно я говорю?
— Так точно!
— Вас всего четырнадцать, но вы лучшие из лучших. Вы мужчины, и такими же мужчинами были ваши отцы и деды. Вы произошли из лучших родов и уважаемых тейпов, в ваших жилах течет волчья кровь! Мы — дети волков! Волей Аллаха мы заставим казаков бояться даже наших имен, произнесенных вслух! Аллах с нами!
— Аллах с нами!!!
— Отныне вы освобождены от всех дежурств, всех нарядов. Вас не касается ни подъем, ни отбой. Все, чем вы занимаетесь — стрельба, джигитовка, походы по горам и пересеченной местности, рукопашный бой. Перерыв только на сон и принятие пищи. Если кто-то не может больше, тот подойдет и скажет мне об этом.