Отыскать любовь среди холода
Шрифт:
– Мне объяснили, что была гроза, самолет сбился с курса и попросил посадку в Греции, но не долетел и рухнул в Эгейское море. – Джек молчал. – Я и сама не знаю, насколько это правда.
– Значит, я покупаю билет до... – Джек по буквам уточнил название.
В маленьком курортном городке, куда меня привез микроавтобус из аэропорта, где в небольшом кафе на набережной уже поджидал Женя, днем стояла невыносимая жара.
– Я уже все узнал, – сообщил мой близкий друг, – отель, куда тебе предложат поселиться, так
– Почему?
– Очень тяжелая обстановка. Все заряжены так, что небольшой искорки достаточно для взрыва. Я очень сострадаю, но тебе жить этим совсем не обязательно. Тем более что... – Он помолчал, наверное, хотел сказать: «Это же не близкий тебе человек», но пробормотал: – В твоем случае. Конечно, решение за тобой, но думаю, что я прав.
– Прав. – Мне ничего не оставалось, как признать разумность его слов.
– Завтра сходим на опознание и уедем отсюда.
– Как уедем? Куда?
– Так как я вырвался на несколько дней да еще в такие чудесные края, мы с тобой отдохнем, покупаемся в море. – Джек старался меня отвлечь. – Ты любишь море?
Я любила море, но сейчас подумала о Сереже. Он так долго мечтал о нем. Однако со мной ему выбраться на отдых всегда было некогда. А вот с новой женой!
– Натали? – Джек вернул меня в действительность.
– Да, очень люблю море! – Я прикрыла глаза, будто оно находилось от меня далеко, а оно вот, рядом, в нескольких минутах ходьбы, однако я этого не ощущала, сердце сжимало, я нервничала, не видела ничего перед собой.
Веранда открытого кафе выходила на пальмовую аллею, за которой открывался вид с одной стороны на бескрайний водный горизонт, а с другой – на сказочную лагуну, отороченную цепью скалистых островков. Доносился шум прибоя.
После озабоченно-внимательных официальных лиц в аэропорту, разъяснивших суть миссии, которую мне предстояло выполнить, я не могла отделаться от мысли, что действительность, которая рядом, нереальна. Кусты ярко-огненного цветущего кустарника гибискуса кивали головами на легком ветерке, словно поддакивая моему другу и заставляя меня согласиться с его планом.
И я согласилась.
– Только я бы хотела пойти сегодня...
– На опознание?
– Да.
Женя посмотрел на часы:
– Пойдем, если еще не поздно.
Я чувствовала, он желал, чтобы я чуть попривыкла и морально подготовилась к тяжелой процедуре.
– Не волнуйся за меня. Я готова, – сказала я твердо, словно это была не моя догадка, а его мысль, высказанная вслух.
– Тогда поехали. – Он вздохнул.
Таксист, взявшийся нас отвезти в госпиталь, довольно бегло разговаривал по-английски.
О катастрофе в небольшом южном городке знали все. И как могли, выражали сочувствие. Таксист не хотел с нас брать денег. Мы подъехали к чистенькому, из белого кирпича, зданию морга и вошли внутрь.
– Знаете ли вы одежду, обувь, драгоценности, которые были на пассажире? – спросила меня представитель Красного
Ничего я не знала, но кивнула в знак согласия, потому что представилась не как бывшая жена Сережи, а просто родственницей. Фамилию я по-прежнему носила его, не поменяла по многим причинам. О Даше я не обмолвилась ни словом, все равно опознать бы не сумела. Даже в чем была в день отлета на видеозаписи, что мне показывали в аэропорту, не запомнила, а обнаженной видела ее только однажды, и то мельком, издалека, случайно. Рассмотреть по-настоящему могла только на фото. Однако стоп! Сотрудница Красного Креста спрашивает о шрамах, послеоперационных швах. У Даши было кесарево! Сын говорил мне о том, что ее кесарили. Увидела я это тоже случайно.
Раньше мы с Серым ходили в бассейн по абонементу.
Как-то, мы уже разошлись, мне позвонила знакомая:
– Вы сегодня идете? Я с вами.
«А не сходить ли мне действительно?» – подумала я и согласилась.
Мир оказался тесен. Конечно, я не ожидала встретить там свою соперницу. Знала, что она только-только родила. Но молодость беспечна. Даша сидела в кафешке возле бассейна, потягивая из трубочки коктейль. Хвостик белокурых волос, подколотый на затылке, во рту сигаретка, татуировочка на плече.
Как Серый все это терпит? Но Серый подплыл к ее ногам, Даша наклонилась, протянув свою сигаретку изо рта, дав ему затянуться, и чему-то звонко расхохоталась. Запомнила ли я в ее облике что-нибудь важное, что могло бы сейчас пригодиться? Светлые волосы. Так теперь они почти у всех светлые. Выщипанные и нарисованные заново брови? Тоже не редкость! Про татуировку и говорить нечего. Наводка – только послеоперационный шов. Тогда в бассейне я обратила на него специально внимание. Он был свежим, едва зажил. Шов – важная деталь для опознания!
Женщина тщательно занесла в книгу мои данные и показала на вход... в ад.
– Я пойду с тобой, – твердо объявил Женя и показал представителю Красного Креста американскую лицензию врача. Посторонних туда не пускали.
Я увидела, что это подействовало на сотрудницу, и она с готовностью подскочила с места.
– Прошу вас... – сказала женщина и добавила: – Сэр.
Меня раздражало, как она смотрела на Джека. Он не просто понравился ей, она его уважала.
– А вам, – словно забыв об этом раньше, обратилась она ко мне, – понадобится помощь психолога.
– Спасибо, я сама психолог.
Мой ответ ее не убедил.
– Это не имеет значения, – строго возразила сотрудница.
Значит, так положено, и точка. Она выполняет инструкцию, ей не нужны обмороки и дополнительные хлопоты.
– Спасибо, мы обойдемся, – пришел на помощь Джек.
И она отступила.
Женя подтолкнул меня ко входу, именно подтолкнул, потому что, как бы я ни храбрилась, вспоминая далекие студенческие годы, анатомичку и прочие страсти, однако не очень-то была готова к такому испытанию, а потому невольно застряла в проходе.