Овернский клирик
Шрифт:
– О чем вы? – Она, похоже удивилась, но я не в силах был сдержаться.
– Сестра Цецилия! Вы здорово водили меня за нос, но я это вполне заслужил! Я увидел браслет, который лежал в подземелье рядом с телом рыжей девушки, и решил, что это Жанна. Жанна де Гарр! Но такой точно браслет был у ее сестры. У… У вашей сестры, Жанна.
– Да, – улыбка исчезла, лицо стало грустным и строгим. – Там, в подземелье, лежит Роза – моя сестра. Теперь вы понимаете, почему я не хотела спускаться… Ее тело нашли в озере через неделю после того, как она… как ее убил Арман де Пуаньяк.
Я кивнул – о чем-то подобном можно было догадаться. И не только об этом. Стоило лишь внимательно поглядеть на стриженную голову «брата Октавия». Рыжую голову. Правда, она сняла капюшон лишь однажды, и то в темноте. Но все-таки…
– Расскажите мне все, сестра Цецилия. Если хотите, я буду считать это исповедью и ничего не сообщу кардиналу.
– Мне все равно, – девушка покачала головой. – Уже все равно… Отец и мать от меня отказались, сестра мертва, погиб даже Пуаньяк, которого я когда-то любила. И мой несчастный брат…
– Брат?!
– Неужели не поняли? – Жанна де Гарр невесело усмехнулась. – Все-таки не догадались, святой отец? Филипп д’Эконсбеф – мой двоюродный брат. Мы с ним дружили с детства.
Она откинулась назад и заговорила медленно, тихим, почти равнодушным голосом, словно речь шла о ком-то совсем постороннем.
– Вы уже знаете, отец Гильом, что когда-то д’Эконсбефы жили в Бретани. В их замке служила семья Дагарров – давно, уже несколько поколений. У одного из них была очень красивая жена. А сеньор Гуго был тогда молод и, говорят, красив, кроме того, он – господин, а господам не отказывают. Так родился мой отец – Санкси Дагарр. Все знали, чей он сын, но сеньор Гуго, конечно, не мог признать его. Ведь он дворянин, кроме того, давний закон запрещает дэргам смешанные браки. Когда-то за это карали смертью…
Она помолчала, тонкие сильные пальцы сцепились узлом.
– Потом толпа напала на замок. Мой отец уехал в Басконию – подальше от тех, кто искал нашей смерти. Через много лет д’Эконсбефы поселились в замке близ Памье. Вы уже знаете – когда-то здесь было дэргское капище. Но, клянусь вам, святой отец, д’Эконсбефы – добрые христиане!
– Верю, – кивнул я. – Скорее они считали демоном меня.
– Так считал бедняга Филипп… Лизетта Дапио тоже приехала сюда, поближе к прежним хозяевам. Она была скверной женщиной, грозила донести на д’Эконсбефов, постоянно требовала денег… Я не жалею, что старуха получила свое. Отец не любил сеньора Гуго, моего деда, но не возражал, чтобы я пожила в замке. Я не была прислугой, отец Гильом! Дед очень любил меня, мы дружили с Филиппом. Я училась…
– А я еще удивлялся, откуда дочери акробата знать латынь? – вставил я. – Еще и «Светильник»!
– Ну, «Светильником» меня закармливали уже в монастыре, – усмехнулась девушка. – Дед не давал мне подобных книг. Он был очень образованный и умный человек. Был…
Она замолчала, но я не торопил. Теперь уже не требовалось объяснять ее преданность д’Эконсбефам. Наверное, будь Жанна законной наследницей Пендрагонов, поэты прославляли бы ее. Девушка на стене осажденного замка…
– Мне хорошо жилось с дедом. Мы дружили с Филиппом, сеньор Гуго многое мне рассказывал… Но все же пришлось уйти – из-за сеньора Доминика. Мы с ним не ладим… Нет, не так – это я с ним в ладах, он же просто не считает меня сестрой. Для сеньора Доминика я – дочь виллана, с которой можно не церемониться. В общем, дед велел мне возвращаться в Артигат. Когда я вернулась домой, де Пуаньяк уже договорился с Розой о свадьбе.
Было заметно, что с каждой фразой ей становится все тяжелее рассказывать.
– Роза была очень красива. Она любила Армана, но отец хотел вначале выдать замуж меня, как и полагается в крестьянских семьях. Де Пуаньяк предложил Розе тайно обвенчаться, она согласилась, но из этого ничего не вышло…
– Отец пообещал лишить дочь наследства, – кивнул я.
– Да. И даже подать в суд на Армана. Это вы знаете. Но ко всему Роза ждала ребенка. Арман понял, что его могут изгнать из Артигата, если не хуже. И вот однажды он прибежал в деревню и сказал, что Роза исчезла. Ее искали, нашли одежду возле озера…
– …И сочли утонувшей, – добавил я. – Сестра, если вам тяжело об этом говорить…
– Тяжело. Я ведь любила Розу… и Армана. Потом… Потом я узнала, что он задушил ее и бросил тело в воду. Розу нашел Филипп. Мы похоронили ее в дэргском подземелье, ведь она все-таки внучка сеньора Гуго.
Я вспомнил скелет в нише, остатки рыжих волос, синий стеклянный браслет… А я еще жалел Пуаньяка, когда малиновое пламя охватило этого мерзавца, превратив в черный свечной огарок!
– А потом у нас с Арманом была помолвка. Я ведь ничего не знала! Но однажды мы поссорились, он был пьян, проговорился, и вот тогда я узнала… Что было делать? Я рассказала отцу, но тот заявил, что Роза сама виновата. Отец не хотел, чтобы наша свадьба с Арманом расстроилась. Де Пуаньяки – богатая семья. Вы же видели Артигат, отец Гильом. Там готовы убить за охапку сена!
Может, она и преувеличивала, но я знал вилланов. Вдова Пио ненавидела половину Артигата из-за какого-то Косого Клина…
– Я бежала в замок, но оставаться там долго не могла. Арман требовал моего возвращения, грозил донести на д’Эконсбефов – ведь мы с Розой ему очень много рассказали! К тому же была еще одна причина…
– Доминик, – понял я.
– Да, увы… Тогда дед посоветовал уехать в Милан. Я так и сделала. Добиралась я туда долго – целых полгода, пристала к жонглерам. Кстати, познакомилась с Тино Миланцем…
На ее лице вновь промелькнула улыбка, на этот раз весьма озорная.
– И с Анжелой – она приблизительно моих лет… Мне было трудно одной в чужой стране, и я решила пойти в обитель. Мне казалось, что жизнь кончена – человек, которого я любила, убил мою сестру, отец и мать от меня отреклись… В Милане было спокойно, и я, наверное, жила бы там и сейчас, но через два года случайно узнала, что Пуаньяк женат на…
– Жанне де Гарр, – закончил я. – А как это получилось?
– Из-за Пуаньяка. Он не хотел упускать приданого, а в дальнейшем думал стать наследником моего отца. Арман грозился донести на д’Эконсбефов, обвинить их в чародействе… Сеньор Доминик уже тогда предлагал уехать, но дед решил иначе. В замке жила девушка. Мы звали ее Эльза, она родом из Германии, но на самом деле – обычная цыганка. Ее за что-то выгнали из табора, и она поселилась у нас. Де Пуаньяк ей нравился, и когда дед предложил ей стать мною…
– И она согласилась. Но неужели де Пуаньяк не понял, кто идет с ним под венец?
Жанна удивленно пожала плечами:
– Конечно, понял! Но его это вполне устраивало – в приданое он получил хороший участок земли. Ему было так даже лучше – ведь я, настоящая, знала, как погибла Роза. Отец тоже знал – и молчал…
– И священник… – подсказал я, вспомнив бородатого отца Жеака…
– И священник тоже. Всех все устраивало, но тут приехала я. Можете догадаться, что началось!
– Немного представляю, – улыбнулся я. – Де Пуаньяк, наверное, испугался!