Овертайм
Шрифт:
– Отличный завтрак. Не сомневайся!
– две тарелки со стуком опустились на стол.
– Я думал, такое только в детдоме готовят...
– Костя нехотя зачерпнул кашу и, вздохнув, поднес ко рту. Странная вязкая бурда с кусочками непонятно чего никак не вязалась с вкусными завтраками, что обычно готовила Настя.
– А это что в ней? Изюм?
– Что?
– Таранов удивленно закашлялся.
– Какой изюм? Колбаса это. Просто порезанная.
– Колбаса в каше?
– выпучив глаза, переспросил мальчишка.
–
– Андрей недоуменно воззрился на овсянку.
– М-да... Меня мучает вопрос: чем тебя вообще здесь кормят?
Скрывавшаяся все это время в коридоре, Настя прыснула со смеху. Ее любимый мужчина мало того, что никуда не делся - он уже захватил власть в свои руки и умело вводил в квартире собственные порядки.
– Доброе утро, чемпионы, - она запахнула плотнее халатик, который под взглядом Андрея вдруг стал казаться прозрачным.
– Завтракаете?
– Ага, - хором ответили оба, уминая кашу. При этом вид у младшего едока был такой, будто он пихает в себя отраву.
К чести для Таранова, тот сразу смекнул, на что можно вестись, а что игнорировать и сейчас активно работал ложкой, глядя только в свою тарелку. Настоящий капитан команды. Стараясь не мешать, Настя сочувственно погладила Костю по плечу. Удивительный мальчишка. Он не только нормально воспринял присутствие своего кумира утром в доме, но и мужественно ел приготовленную им еду.
– Вкусно, дорогой?
– не удержавшись, поинтересовалась она у подопечного. Незаметный шлепок пониже спины последовал незамедлительно.
– Овсяная каша - это не вкусно, а полезно, - сухо произнес Андрей.
– После нее на тренировке спать не клонит, и сил до финала доиграть хватает.
– Кое-кто на ночь глядя, похоже, ею балуется, - заранее уворачиваясь от нового шлепка, шепотом выдала Барская.
Таранов весело хмыкнул. На душе было тепло и спокойно, а подобные шутки лишь подтверждали, что его пугливая внутри и смелая снаружи женщина понемногу становится прежней. Той, по которой скучал.
Оставив мужчин доедать свой завтрак, хозяйка достала из холодильника йогурт, засыпала в заварочный чайник чай. До вчерашнего дня кофе в этом доме пить было некому: Косте нельзя, а она разлюбила. Руки на автомате повторяли ежедневные действия, а сознание буксовало, как в аффекте. Частично, раз от разу прояснялось, но в целом не поспевало за головокружительными изменениями последних суток.
– Хорошо спалось?
– Таранов неслышно подошел сзади и обнял за талию.
Ложка с йогуртом коснулась губ. Розовый язычок игриво слизал белую кашицу. Глаза в пол. Нет ответа. Незачем - сам все знает, а почесать за ушком лестью - пока было боязно.
– Мне на пару дней уехать придется, - подтверждая опасения, нехотя признался Андрей.
– Есть вопросы, которые нужно решить. Как можно скорее.
Ложка с йогуртом дрогнула,
– Все нормально, - Настя постаралась улыбнуться, но вышло фальшиво.
– Успехов.
– Я сказал: на два дня!
– зло над ухом повторил Таранов.
– Завтра вечером буду.
– Андрей, не надо ни в чем...
– Конечно, - оглянувшись на малолетнего свидетеля ссоры, он подхватил Настю под локоть и потянул в ванную.
Увлеченный вылавливанием колбасы в бурой массе, Костя сразу и не заметил исчезновения взрослых. Мальчишка внимательно гонял сгустки каши по тарелке, а в это время его кумир молча заталкивал в ванную комнату его будущую приемную мать.
Только когда щелкнул замок, растерянная Барская пришла в себя.
– Что...
– она запнулась, встретившись с суровым взглядом Андрея.
Тот молчал, что-то выжидая. Задумчиво рассматривал ее лицо и напряженно хмурил брови. Отыскать нужные слова оказалось чертовский сложно. Это ночью, в горизонтальном положении, говорить было просто. Там стоны в ответ еще и не на такое могли сподвигнуть. Днем ситуация изменилась - мало того, что говорить требовалось прямо, так еще и Настя вновь готова была вернуться в свою скорлупу, испугавшись первой же проблемы.
– Солнце, - он поплотнее запахнул на ней халатик, чтобы не искушал.
– Я тебя сейчас очень прошу - не выдумывай никаких глупостей. Ты - лучшее, что у меня есть. Завтра вечером я буду здесь. А если получится, то, может, и раньше.
Ноль реакции. Глаза напротив напряженно смотрят сквозь него, будто он призрак. Намертво вбитая в подкорку привычка отказываться от права на счастье по-прежнему была сильнее.
– Не убедил.
– Андрей с трудом сдержал за зубами поток брани, обхватил рукой ее затылок и прижался лбом ко лбу.
– Я бы привязал тебя к себе и не отпускал никогда, но... Пойми, солнце мое, есть вещи, которые мужчина должен делать самостоятельно.
– И лукаво усмехнулся от своих слов.
Настя напряженно зажмурилась, будто смотреть иначе пока было больно. Обняла обеими руками его за плечи.
– Не знаю, за что корю себя больше: за то, что тогда скрыла правду, или за то, что сейчас взвалила все на тебя, - от близости и страха потерять его внутри все обрывалось.
– Я тогда боялась этого выбора, а сейчас еще сильнее боюсь.
– Ничего, справимся с твоими страхами. Вместе.
– Это будет нелегко, - на губах Насти появилась первая робкая улыбка.
– Подумай.
– Главное, чтобы ты больше не думала. И я, кажется, знаю средство.
Она даже пикнуть не успела, как оказалась сидящей на стиральной машинке. Прохладная поверхность неприятно обожгла ягодицы, но через мгновение все неудобства и сомнения вылетели из головы.