Овертайм
Шрифт:
Вскоре и этого стало мало.
– Проклятие, - как безвольную куклу, Андрей рывком поставил ее на колени, прижал спиной к своей груди и продолжил исступленно вонзаться. Теперь еще глубже. От нежности не осталось и следа, словно выгорела от возбуждения.
– Не могу без тебя. Понимаешь?
В голосе прозвенела сталь. Ни доброты, ни терпения. От такого признания Настя невольно сжалась. Совсем забыла, с кем имеет дело.
– Настя...
– слова закончились.
Голос охрип до немоты. Секс, как электричество, пронизывал обоих, лишая воли. Остались
Ни вырваться, ни обернуться. Безвольная и любимая, Настя, казалось, бесконечно долго балансировала на грани наслаждения и боли. Мужчина позади словно с цепи сорвался. Ему всего было мало. Стонал, толкался, целовал ее плечи, крепко прижимал к себе - как мог, вбивал в подкорку безоговорочное "Да". Самый важный ответ.
Мышцы сводило от напряжения. Каждая секунда ожидания и близости стоила адских усилий. Он спешил. Отчаянно хотел продолжить, но оргазм настиг, как цунами. Настя закусила губу от собственного спазма наслаждения, когда в нее излилось горячее семя. Успела. Горло перехватило от немого крика. Комната поплыла перед глазами. Не виделось, не ощущалось больше ничего. Только маленькое распятие у изголовья кровати и бесконечная, разрывающая душу на части тоска.
Копилка воспоминаний обогатилась еще на один драгоценный миг.
***
Время неслось неумолимо: две недели, как один день. Законы физики безжалостно нагоняли свое, приближая расставание. Оглянуться никто не успел, как пришла пора собирать чемодан. На этот раз уже не на две недели, а на другой, непоправимо долгий срок. Последний вечер закончился в суматошных сборах, посиделках с друзьями и бесконечных препирательствах.
Утром в пятницу самолет унес новоиспеченного НХЛовца в другую страну. Долгожданный рейс "прежняя жизнь" - "манящее будущее" состоялся точно по расписанию. Опасаясь расплакаться в самый неподходящий момент, Настя осталась дома. Таранов не возражал. Чувствовал во всем этом прощании что-то непонятное и угнетающее, но новая, обещанная, встреча вселяла уверенность в лучшее.
– Даже "пока" твое слышать не хочу, - уже на пороге сердито заявил он.
– Даю пару недель на все про все, и встречаемся в аэропорту Пьера Трюдо.
– Береги себя, пожалуйста, - Настя всем телом прижалась к нему. От желания остановить и сознаться во всем уже начинало трясти.
– Обещай, что будешь беречь!
– Солнце, что за бред, - он неохотно высвободился из объятий. Такси уже ждало.
– Ты меня будешь беречь. Вот приедешь и займешься! Поняла?
– Буду.
– Во рту пересохло.
– Беречь...
– Умница, - Таранов, как маленькую, поцеловал ее в лоб и скрылся за дверью.
Он спешил на свой рейс. Там, за океаном, его уже ждали. Новая, идеально сшитая форма, современная ледовая площадка, менеджеры, тренеры, хоккейная команда и игра. Та, ради которой вкалывал многие годы.
***
Настя, не шевелясь, сидела на диване. Сколько прошло времени после того, как ушел Андрей? Час, а может, половина дня. Она потеряла счет минутам. Часы на стене о чем-то тикали, но глаза болели так сильно, что глянуть было невмоготу.
К этому нельзя было подготовиться. Невозможно пропустить или отложить на потом. Он уехал. На три года... Навсегда - от нее. Желания и надежды лопнули, как мыльные пузыри. Все, к чему успела прикипеть, сейчас с пронизывающей болью, в полной тишине отрывалось от души.
Зачем делала себе больно? От привычки не жить... Почему решила за двоих? Из-за боязни быть недостойной... Барская, состоятельная наследница, светская львица, почти королева... А на душе дыра размером с человека. Не залатать.
К обеду пришло опустошение. Когда в дверь неожиданно позвонили, она даже с места подняться не смогла. Звонок прозвучал еще раз, и дверь толкнули.
Случайная догадка шаровой молнией мелькнула в сознании: "Вернулся! Не улетел!"
Сорвалась, как сумасшедшая.
На пороге действительно стоял мужчина. Хмурился, что-то причитал, тыча огромной ладонью на замок. Большой, бритый налысо щербатый хоккеист.
– Насть, что с тобой?
– Борис встревожено покосился на женщину.
– Уже ни-и-чего...
– тело колотило, как в лихорадке. Зуб на зуб не попадал.
– Это ты отъезду Таранова так радуешься?
– Конев почесал подбородок.
– Лихо!
– Что тебе?
– с трудом выговорила "радушная" хозяйка.
– Да я за ключами. Хотим с Колькой шашлыки устроить на даче.
Настя взглядом указала на тумбочку у двери. Связка лежала аккурат посередине. Давно стоило вернуть, но было не до того. Борис ловко подхватил ключи, но уходить вдруг раздумал. Что-то остановило.
– Настасья Игоревна, а что это у тебя глаза такие красные?
– на манер Красной шапочки из сказки поинтересовался незваный гость.
– Борь, иди уже.
– Пойду!
– отмахнулся он.
– Ты только ответь мне на один вопрос: Ромео в курсе, что его кинули?
Барская ошарашено посмотрела на него. В ужасе, как умалишенная: глаза горящие, злые, а губы белые, словно мел.
– Черт! Барская, твою ж мать!
– Боря, ты ничего не понимаешь.
– Соврала бы, да больше не могла. Истощилась. Перед глазами все кружилось, а ноги подкашивались. Так, не удержавшись, и осела плавно по стеночке.
– Я лежачих и баб не бью, но из тебя, если не расскажешь, весь дух вытрясу, - он быстро разулся и, подхватив Настю под локоть, потянул в гостиную.
– Рекомендую сдаться подобру-поздорову.
Настя не сопротивлялась. Горе рвалось изнутри. Вместе со словами вскоре потекли и слезы. Конев витиевато матерился, проклиная весь род Барских вместе с Тарановым, разливал коньяк по рюмкам и бранил ее. Ни шантажу, ни стремлению Андрея он не удивился. Обычная суровая реальность и хоккейные мечты. Оставалось лишь радоваться, что не его реальность и не его мечты.