Ой, мама!
Шрифт:
Услышав неожиданную реплику Миры, я вытерла глаза и, напоследок шмыгнув носом, успокоилась.
– Страшно представить, что вы учудили, если учитель такое сказала, – пробормотала я. – А мне всегда казалось, что у учеников школы для одаренных всегда идеальное поведение.
– Почти, – уклончиво ответила Мира.
Я опять шмыгнула носом и нашла в себе силы, чтобы усмехнуться. Ладно, потом буду лить слезы. Сейчас стоит разобраться с другими вопросами. Например, что произошло и где мы? О том, почему мы с мамой поменялись местами, я предпочитала пока не думать.
Итак…
– Мелкая, что случилось? Ты так кричала!
Сестра будто задрожала. Повинуясь неведомому мне до этого инстинкту, я прижала ребенка к себе.
– Когда ты ушла, – начала рассказ Мира, – я побежала в свою комнату, чтобы достать ключ…
– Ключ?! – изумилась я. – Какой ключ?
Мира потупилась. Она робко посмотрела на меня, как будто размышляла: доверять или нет, а потом вытащила из-под ворота домашнего коричневого платья ниточку.
Нитка была шерстяной, красного цвета, такая у мамы в шкатулке для шитья хранилась. И на ней висел ключ, сделанный под старину, медный, с резной звездочкой на головке, прямо как дядя Егор описывал.
– Откуда он у тебя? – спросила я, не веря собственным глазам.
– От папы, – нехотя призналась Мира. – Он отдал мне его незадолго до смерти.
Я хотела было дотронуться до диковинной вещицы, но сестра резко отшатнулась и закрыла ключ ладонью.
– Ты чего? – опешила я.
– Папа сказала, что это мой ключ. И что я не должна позволять другим дотрагиваться до него.
– Даже мне?
– Особенно тебе, – ответила Мира.
– Ты врешь! – вырвалось против моей воли. – Папа не мог так сказать!
– Это правда! Он сказал, что этот ключ мой! Толькой мой и больше ничей!
Внутри меня колючим ежом шевельнулась обида. Оказывается, даже папа мне не доверял? Но почему? А я-то думала, что у нас с папой были очень хорошие отношения, что он единственный, кто принимал меня такой, какая я есть, и, кто говорил: «Дочка, ты сильная! Ты умница! Если бы я пошел в разведку, то взял бы только тебя!». Неужели обманывал…
– Допустим, – согласилась, подавив в себе негативные эмоции. – А дальше что?
– А еще папа сказал, что если кто-то спросит про ключ, я должна буду сразу взять любой мелок или карандаш, нарисовать на стене дверь с замочной скважиной, вставить в нее ключ и бежать…
Если бы я своими собственными глазами не видела ту самую синюю деревянную дверь, не дотрагивалась до ее ручки, а затем не сидела непонятно где в теле мамы, я бы сказала, что сестра бредит. Жалко, что реальность не на моей стороне.
– То есть это ты нарисовала ту дверь?
Мира кивнула.
– А кричала-то ты почему?
– Как только я достала ключ, свет в доме погас. Я побежала за телефоном в прихожую, набрала мамин номер. А потом услышала, как кто-то пытается взломать замок. Я выглянула в окно… – Сестра зажмурилась. – И увидела человека в черном плаще, а рядом с ним скелет…
– Скелет? – переспросила я. – Мира, ты уверена?
Девочка кивнула.
– Я испугалась, уронила телефон и побежала в комнату. Когда я вытащила ключ и открыла дверь, они вошли в комнату. А потом я провалилась в свет и оказалась здесь.
Я нахмурилась. А я думала, погром в Мириной комнате устроили, потому что пытались что-то найти. А нет! Скорее всего, просто от злости. Но если я права, может ли это означать, что странная парочка не смогла пройти через волшебную дверь и осталась в нашем мире? Странно…
– Ладно, с одним вопросом разобрались, – сказала я, поднимаясь с пола. – Настала очередь второго: где мы?
«Как все-таки тяжело в мамином теле», – подумала, вставая на ноги.
Мама что, совсем спортом не занимается? Хоть бы на йогу записалась! Как мозги мне промывать, так с завидным постоянством, а как бегать или приседать – так вечные отговорки!
– Не знаю, – ответила подозрительно присмиревшая сестра.
И куда делась бойкость? Она жалась ко мне и тревожно озиралась по сторонам. Честно говоря, мне тоже было не по себе, а потому я не сопротивлялась ее испуганным объятиям и даже сама обняла плечики Миры.
Мы осмотрелись. Темноватое помещение очень походило на кабинет, озаренный лишь тонкой полосой солнечного света, пробивавшегося через неплотно захлопнутые тяжелые черные занавеси. Под ногами была аккуратная «елочка» паркета.
Вдоль двух противоположных стен стояли книжные стеллажи, на которых расположились не только кипы книг, но стопки листов, груды камней, горы клинков и крюков, куча покрытых шипами шаров.
«Интересная коллекция», – отметила про себя.
Взяла несколько листов, на которых было написано: «Ведомость преподавателя», «Список студентов, допущенных к экзамену», «Должники» – рядом приписка «Повесить на втором этаже». По спине пробежала холодная дрожь дурного предчувствия.
Положив документы на место, я подошла к оружию и взяла самое простое, легкое, свободное от каких-либо знаков – обычный нож, смахивавший на перочинный.
– Лина, чужое нельзя брать, – заметила Мира.
– Не в нашей ситуации, – не согласилась я с сестрой. Женщине и девочке в незнакомом мире защита не помещает, тем более там, где подобным добром все полки завалены.
Затем я приоткрыла штору и выглянула наружу, но все, что увидела – зеленые вершины раскидистых деревьев, зубчатую стену, напоминавшую крепостную, опять деревья, поблескивавшую гладь озера и горы на горизонте.
«Не густо», – разочарованно подумала я.
У окна стоял деревянный стол с массивными резными ножками – ощетинившиеся морды змей с открытыми пастями неодобрительно смотрели на меня. Видимо, разделяли точку зрения сестры.