Озабоченный
Шрифт:
– Давай, - согласился я. – Но брудершафт назад не отрыгнёшь, ты уж извини.
Она тихо, с силой зажмурившись, качая головой, простонала. Потом вымученно кивнула.
– Хорошо, пусть останется «ты». Только, пожалуйста, не при посторонних.
– Ага, - согласился я, отправляя в рот очередную виноградину. На сытый желудок мне было лениво. Самец в штанах только начинал шевеление.
– Мне кажется, Петя, что ты уже наелся и нам пора прощаться… - сказала вымученно.
– Уже? – я делано удивился.
– Да, время к шести подходит, - произнесла и поморщилась,
– Ладно. Эту гроздь только доклюю. Немного осталось. Какой виноград у тебя вкусный! Без косточек. Где брала?
– Это кишмиш, в молле, - ответила односложно и продолжила невообразимо серьёзным тоном. – Я надеюсь на твоё мужское достоинство, Пётр.
– В смысле?! – я чуть не подавился, услышав двусмысленность.
– На умение хранить тайны. Это мы, женщины, зачастую болтливы. Можно сказать, секретничаем совместно, между нами, девочками, но… ты – мужчина. Понимаешь? Немногословный охотник…
– Понял, не дурак, я – охотник. Только Мишке Бакланову - напарнику по охоте, лучшему загонщику мамонтов, - и больше никому. Молчок – рот на замок, - последнее произнёс, руками застёгивая губы на воображаемую молнию. Даже со вжиком получилось.
– Какому Мишке?! Предупреждаю, никому! – взвизгнула. Мне показалось, что Люба сейчас же бросится на меня, но ошибся: буквально сразу после истеричного выкрика женщина догадалась. – Да ты специально меня дразнишь! Издеваешься, негодник! – дошло до неё. Чувство вины, интеллигентская рефлексия слетели с учительницы напрочь.
– Ах ты, маленький мерзавец! Я для тебя учебники подобрала, вопросы по ЕГЭ подняла, а ты! Я искренне хотела помочь… конечно, произошло не совсем то… точнее, совсем не то, моя вина, признаю, но! Ты удовольствие получил, женщину впервые познал, и издеваешься, неблагодарный! Вон отсюда, вон! – предела её возмущению не было. Глаза плевались огнём, и вся она, вскочив, выглядела суровей самой прочной капроновой нити.
– А то что? – спросил я предельно нагло.
Мне показалось, Люба задохнётся и рухнет безжизненной. В голове её роились мысли – я буквально их слышал. Чаще других вспоминался Боря. Отметался и возникал вновь. Больше, видимо, за силовой поддержкой одинокой женщине обратиться было не к кому даже мысленно.
– Полицию вызову, - нашлась учительница. – Тебе шестнадцать, на меня дела не заведут…
– И вся школа узнает…
Она-таки не выдержала. Кинула в меня телефон, который до сих пор был в её руке, и бросилась сама, с целью вцепиться в лицо, раскорябать ненавистную наглую рожу.
– Спать! – произнёс я и вскочил, чтобы подхватить обмякшее тело. – Глубже и глубже погружаешься в сон… - приговаривал, укладывая учительницу на софу. Я был готов к новым подвигам. Перепалка завела меня не на шутку.
В этот раз я сам снял с женщины халат и бельё. Проснувшись, она только и успела высказаться с досадой: «Опять!», - и потянулась ко мне, пылая страстью. У себя я лишь спустил штаны
Блаженство накатывало волнами, отзываясь на ощущения тёплых порций истекающей из канала влаги… не мочевых отходов, а жизнь дарующей жидкости, - я это чуть ли не физически почувствовал. Не понял, не додумал, не умозаключил, а именно почувствовал.
– А ты молодец, - отдышавшись, похвалила Люба. – Редко у меня такое бывает, чтобы вместе кончать, - и, повернувшись на бок, обняла и нежно поцеловала. Как ребёнка.
Эти слова мне бальзамом по душе прошлись. Без ведьминых секретов, сам свершил! Ну, почти. Умеют женщины похвалить так, что млеешь от гордости… после верёвки вить начинают, куда там гипнозу.
– Ты не забеременеешь? – обеспокоился я, ощутив некое подобие ответственности.
– Я думала об этом, когда на кухне сидела, напуганная. Нет, не должна. Через два дня месячные, вот и посмотрим, - во множественном числе сказала, глядя на меня невинными глазками.
Я напрягся. Не получилось выгнать, так нежностью, беззащитностью и откровенностью объединить нас хочет. Постепенно командовать начнёт…
– Спать! Ставлю тебе прочную, крепкую установку. Любое моё распоряжение в приказном тоне выполнять беспрекословно, даже вопреки желанию; просьба, если я добавлю «ну, пожалуйста», станет обязательной - ты сама захочешь того же… три! – так, подстраховался. Женщина взрослая, опытная, педагог со стажем, - всего ожидать можно.
Люба, проснувшись, как обычно, ничего не заметила. Я поинтересовался:
– А как часто ты вообще с мужиками спишь? – материться постеснялся, а слова типа трахаешься, долбишься и так далее посчитал почему-то неуместными, пошлыми.
Люба тихо засмеялась и положила голову мне на плечо.
– А давай откровенность за откровенность? – спросила игриво. Я согласился. – Почему так получается, что я бросаюсь на тебя, ребёнка малолетнего, как кошка? Педофилию за собой не замечала и, ты извини меня, но к тебе ни грамма чувств не испытываю. Распылитель у тебя какой-то есть с возбудителем? Наоборот как-то всё получилось, кувырком: я другого человека люблю, а встречу с ним отменила. Наврала, что срочно уезжаю к внезапно заболевшей маме. Как так?
– Ну… это в голову тебе заглядывать надо, а я не рентген. Распылителя у меня никакого нет, поверь мне, а возбудитель… - я задумался. – Нет, Любочка не заморачивайся на эту тему, не обращай внимания, все идёт естественно… ну, пожалуйста…
– Да не очень-то интересно, - фыркнула она в ответ. – А мужик у меня один. Приходит раз – два в неделю и всё. В течение пяти лет… - закончила, грустно расставляя слова. – А я же замужем была! – встрепенулась.
– Да ну! – я искренне удивился.
Люба привстала на локоть.