Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов
Шрифт:
Хасим, который, подражая Старцу, охотнее учил на ходу, спустился вместе с Орландо вниз, в подземную часть крепости.
В высеченном в скале туннеле образовывался похожий на пещеру лабиринт. Здесь было множество запутанных проходов и улочек.
– С крепостью Аламут дело обстоит точно так же, как и со многими продуктами творения, – сказал Хасим. – Важнее скрытая часть, нежели видимая поверхность. Дающий жизнь живот крепости находится здесь, внизу, в горе. Без цистерн и прохладных подвалов с запасами крепость была бы вынуждена сдаться уже при непродолжительной осаде,
Они вошли в помещение, которое на первый взгляд казалось бассейном. Вся поверхность пола была заполнена затопленными чашами, наполненными жидким золотом.
– Мед, – пояснил Хасим.
Там были помещения, полные риса. На деревянных полках хранились высушенные финики и бобы, масло в больших амфорах и соль в бочках, сено для коней. Имелись оружейный арсенал и смола,
– Ты видел когда-нибудь нечто подобное?
– Нет, никогда, – отвечал Орландо не без удивления. – Настоящий хомячий склад!
– Пару лет назад сюда проник молодой даила-мец. С мешком, набитым крадеными финиками, он упал в большую раковину и умер, как муха, в меду. Его нашли спустя неделю, но он все равно оставался свежим, будто упал только что. Он засахарился, точно плод манго.
.Они находились в конце подземного свода. Перед ними открылось круглое помещение под куполом, похожее на мечеть. Через отверстие в его вершине падал дневной свет. Внизу на столе алтаря лежала золотая книга. От удивления Орладно застыл.
– Какая зала для только одной книги!
– Китаб аль-ибар, книга сверкающих героев для подражания, – сказал Хасим.
Орландо открыл ее и прочитал:
– Хусам аль-Сана. Он полистал дальше:
– Алтум бен Кара.
– Хусам аль-Сана убил Квизил Арслана, – объяснил ему Хасим, – Алтум бен Кара устранил главу тайной службы в Халебе. Здесь ты найдешь имена всех федаи, которые пожертвовали себя истинной вере. Героическая песнь, каких мало, память, запечатленная в буквах, написанных кровью мучеников. Здесь на последней странице записано имя Али. Перед ним должно было быть твое имя.
– Что означает число после имени?
– Год исламского летоисчисления. Смотри сюда: «513 Абу Тамин. Да святится имя его до Страшного суда. Он убил^ халифа Аббасидов Мустаршида. Посередине военного лагеря он казнил предателя. Абу Та-мину даже хватило времени отрезать ему уши, прежде, чем сабли охраны послали его в рай».
– Здесь стоят восемь имен подряд, – удивился Орландо.
– «Аксонкор Иурсуки, князь Мосула. В четвертую пятницу 504 года его убили во время молитвы в большой мечети. С кличем «Мы жертвенные животные нашего господина» восемь ассасинов набросилось на князя, которого защищали нубийские телохранители. Двенадцать стражников и семь ассасинов испустили дух. Князь умер последним, истекая кровью. Один ассасин пережил резню. То был еще мальчик, едва достигший пятнадцати лет. Он убежал. Рассказывают, сперва его мать выкрасила волосы хной, радуясь случившемуся. Но когда она узнала, что вернулся только ее сын, она посыпала свою голову пеплом и прокляла плод своего чрева.
– Это позор – остаться в живых? Вы так тоже считаете? – спросил Орландо.
– Ассасин, который остался в живых, – как поле без плодов, птица без крыльев. Он утратил свое предопределение. Федаи – не воин. Он – смертник, тот, кто убивает, чтобы быть убитым. Он воспринимает смерть не как риск, он ищет ее, чтобы попасть в рай. Его собственная смерть и есть его цель. Если бы обстояло по-другому, то мы бы посылали наших врагов в ад не кинжалами, а ядом или стрелами, которые позволяют покушавшемуся убежать. В готовности умереть – наше превосходство. Ничто не внушает врагам такого ужаса, как наше бесстрашие. Не смерть, а страх перед неминуемой смертью делает противников послушными. Нет более действенного оружия, чем террор.
– А был ли Аламут хоть раз осажден?
– Неоднократно. Первый раз – уже через восемь лет после нашего воцарения. Султан Малик-шах отдал приказ изгнать из крепости Хассан ибн Саббаха и его приверженцев, как травят крыс из их нор. Главнокомандующим он назначил эмира Арсланташа. Эмир появился перед Аламутом с тысячным войском в месяце Джума. Тогда Старец Горы располагал только шестьюдесятью воинами и очень небольшими запасами. В безлунную ночь он спустился с зубчатой стены на кожаном ремне длиной в двести футов, чтобы привлечь на свою сторону близлежащие горные кишлаки. Триста мужчин присоединились к нему. С их помощью он обратил войско султана в бегство. Потери с обеих сторон были очень велики.
При виде убитых Каим созвал оставшихся. Он спросил: «Кто из вас хочет освободить землю от дьявола, который в ответе за это море крови? Его смерть откроет свершившему убийство ворота высшего блаженства».
Человек по имени Бу Тахир Аррани – хвала его имени вовеки веков – положил руку на сердце в знак готовности идти тропой федаи.
В ночь на пятницу, 12-го Рамадан, под местечком Сахна в районе Нехавенда, он приблизился как переодетый суфи к паланкину назымульмулька, канцлеру империи султана. Он погиб смертью мученика. Его имя стоит в самом начале, как имя Адама.
К своему огромному удивлению Орландо услышал, как сам задает вопрос:
– Часто ли случается, что низари кладет руку на сердце в знак готовности пожертвовать собой?
– Странно, что ты спрашиваешь, – сказал Хасим. – Разве не ты сам выступил вперед и положил руку на сердце, когда Каим спросил: «Кто из вас хочет заколоть своим кинжалом герцога Кельгейм-ского»?
– Я?
– Да, ты. Ты больше не знаешь, что делаешь? Что с тобой случилось? – изумился Хасим.
– Это место здесь, золотая книга ассасин… Чудо ли, если я сбит с толку? – солгал Орландо. – Прошу, расскажите мне все об этом!
– Назымульмульк стал первой жертвой ассасинов. То был час рождения невиданного доселе способа ведения войны самым невидимым из всего оружия – кинжалом. Никогда для наших целей не использовались луки, арбалеты или яд, оружие, которое дало бы ассасинам возможность для бегства. По одиночке смертники совершали убийство, чтобы погибнуть мученической смертью. Наш знак – это пчела, которая умирает, ужалив.