Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов
Шрифт:
Никто не уйдет от нашей кары: ни князья, ни губернаторы, ни высокопоставленные судьи, ни полководцы. Даже ученые муллы лишались жизни, если осмеливались выступить против нас, как тот Хатибан, знаток Корана, который проповедовал: «Пролить кровь одного ассасина гораздо полезнее, чем убить семьдесят византийских неверных. Ассасины нечисты, как паршивые псы. Долг всех правоверных – очистить поверхность земли от этой грязи».
Спустя сорок дней после этой проповеди нашли его труп с кинжалом в груди и собачим поводком на шее.
– А Аламут? Вы сказали, его не раз осаждали.
– Взять Аламут
Во время осады ассасины не бездействовали. В первый год они убили Убаида Аллах аль-Хатиба, кадия в Исфахане и главного противника исмаилитов. Кадий знал, что он приговорен нами. Он утроил охрану и передвигался осторожно, словно циветта, на которую охотятся, но все оказалось напрасно. Во время молебна в пятницу в мечети Хамаданы его заколол ассасин.
Немного спустя кадия из Нишапура отправили в ад во время празднования конца Рамадана.
Особенно упорным врагом был сельджукский губернатор Аббас Дауд, который велел построить в своей провинции башни из черепов исмаилитов. Чтобы его устранить, мы прибегли к древнейшей хитрости человечества.
– Что же это было? – спросил Орландо.
– Кто убил Авеля?
– Его брат Каин.
– Ты сам ответил себе: его брат. Мы сблизились с самым верным его соратником, султаном Шанджа-ром, который велел обезглавить его во время одного из визитов в Багдад. Его голову выкинули после Хара-зана. Мы заплатили за него целое состояние. Но это стоило того.
Хасим сделал паузу и вытер пот со лба.
– Спустя год жертвой покушения пал великий визирь султана Шанджара. Он вызвал гнев Кайма и знал, что находится в нашем списке. Его страх перед нападением был настолько велик, что слуги могли приблизиться к нему только голыми. Когда в тот день он садился на коня, жеребец заволновался, а обнаженный конюх, который держал стремя, погладил животное по шее, успокаивая его. При этом он достал кинжал, спрятанный в гриве, и заколол приговоренного к смерти визиря ударом в горло. Конюх был публично обезглавлен после того, как сперва ему отрубили правую руку. Это был не кто иной, как тот юноша, который бегством опозорил свою мать.
После убийства великого визиря в конюшне султан Шанджар удвоил стражу во дворце. Нашим людям удалось договориться с рабом султана. Тот воткнул ночью кинжал в подушку, пока Шанджар крепко спал, так что клинок вонзился в древесину. Когда султан проснулся и обнаружил смертельное лезвие так близко от своей шеи, он потерял покой. В тот же день ему доставил письмо гонец из Аламута: «Если бы ты ничего це значил для нас, кинжал бы торчал в твоей глотке, а не в подушке».
Шанджар заключил с ассасинами договор, хотя лишь год назад он велел осадить Аламут. В народе пошла молва: мол, Шанджар платит дань Старцу Горы, чтобы спасти свою жизнь. Это не соответствовало действительности, но подтверждало наше превосходство перед всем миром.
Орландо сказал:
– Позор ассасину, который не умер во время покушения. Почему вы же приняли меня в круг посвященных?
– Голову за голову, а руку за руку. Кто хочет колоть головой, а думать пытается рукой, не вправе удивляться, что у него ничего не выходит. Ты не федаи, ты ихван ас-сафа. Ошибку совершили мы.
Ночью Орландо не спал.
Адриан вызвался добровольно!!! Что же заставило его поступить так?
Позже, объединившись во сне со своим вторым «я», он повторил этот вопрос. Адриан молча положил ему руку на плечо, как всегда делал, когда изображал из себя старшего брата. «Позволь мне! – говорил этот жест. – Ты ничего не смыслишь в этом».
Орландо пробыл в Аламуте еще четыре луны. Но ни разу он не встретил Старца Горы. Иногда приходили люди посреди ночи. Своими саблями они стучали в большие ворота.
Потом по тихой долине резко разносились приказы. Ржавые петли ворот визжали. Копыта лошадей цокали по булыжнику.
Кем были эти ночные посетители? Посланниками смертников? Напрасно пытался Орландо подслушать их. Молча они спешили прочь. Лишь один раз он уловил обрывок фраз: «дворец великой воды…», «туннель смерти». Что это может значить?
Однажды явилось посольство из алжирского Маг-риба. Посланники и их секретари были размещены в Бордш аль-ахмар, красном замке, в строго отделенном от остального города квартале. С посланниками Каим беседовал лично. Гонцы и рядовые не имели никакого доступа к Тадж аль-Аламу. Только Хасим и аль-Хади могли войти в башню беспрепятственно. И как же был удивлен Орландо, когда Хасим сообщил ему в конце занятий:
– Каим ожидает тебя завтра после последней молитвы дня. Я провожу тебя к нему.
– Как я должен себя вести? – спросил Орландо. – Существуют ли особые правила, которые я должен учесть?
– Ты так забывчив? – засмеялся Хасим. – Поступай точно так же как в прошлый раз.
Орландо отсчитал сто двенадцать ступеней. Потом они вошли в помещение со многими дверьми. Хасим ударил в гонг.
Они подождали несколько секунд, а затем ступили в полукруглую залу шириной в двадцать двойных шагов. У противоположной стены в камине горел огонь. Перед ним спиной к огню на высоком диване сидел человек. На его лицо падала густая тень, в то время как Орандо и Хасима освещал яркий свет. Старец подал знак Хасиму удалиться. Тот согнулся в поклоне и сказал:
– Да пребудут с тобой мир и милость Аллаха.
– Подойди, – велел Орландо Каим. Они вышли на террасу на крыше. Окруженные зубцами стены вертикально уходили в землю. Свет месяца был так ярок, что фигуры людей отбрасывали четкие тени. Иссушенное лицо Старца в белом свете ночи казалось высеченным из гранита. Глубоко впавшие глаза. Орландо затрепетал перед их гипнотизирующей силой.
– Ты говоришь по-арабски, словно это язык твоей матери.
– Так оно и есть. Моя мать говорила по-арабски. В ее жилах текла кровь Омейядов.