Ожерелье императрицы
Шрифт:
– Вы, мисс, накануне задавали мне вопросы, связанные с расследованием. На удивление правильные вопросы, но не имевшие уже большого значения. Вы многого не знали, а я не имел права этого рассказывать. Но сейчас, когда расследование близится к завершению, кое-что я могу и рассказать. Тем более что мне из простой вежливости необходимо занять вас беседой. Так вот, при осмотре места происшествия мы выяснили, что грабитель забрался в комнату второго этажа по стене. Что было очень непросто! И проник в помещение через небольшую форточку, что было еще сложнее. Как вы полагаете, много ли
– Немного. Мы знали лишь одного такого человека и еще об одном слышали.
Старшего инспектора удивил такой ответ, даже Антон Петрович ненадолго выбрался из своей апатии, глянул на меня подозрительно. Я поспешила сменить тему.
– А как он мог знать, что в помещении находятся люди? Что оно не пустует?
– Горел ночник – он так и остался горящим до нашего прибытия, – и его свет должен был быть виден с улицы. Такого рода кражи способны совершить немногие преступники, и все они известны нам. Известны также и места, где их скорее всего можно застать врасплох. А чтобы это было сделать проще, я, арестовав мистера Мордвинова, не стал сообщать этого газетам, но использовал наших агентов, чтобы распустить слух об этом по возможности широко.
При словах об аресте бедный Антон Петрович весь сжался.
– Я принес вам официальное извинение, мистер Мордвинов, но повторю: у меня были веские основания подозревать вас в соучастии. Кто-то же должен был навести грабителя, кто-то, кто знал, когда и где будет находиться ожерелье. А лучше вас этого не знал никто. Но я не сумел найти доказательств. Впрочем, доказательств вашей полной невиновности у меня пока тоже нет. И пусть вы мне по-человечески приятны, но, как детектив, я не имею права полностью снять с вас все подозрения.
– Э-э-э… – протянул Антон Петрович, порываясь что-то сказать, но так и не сумел сформулировать свою мысль и безнадежно махнул рукой.
– Мы остановились на том, что вы распустили слух об аресте Антона Петровича, – напомнила я инспектору Мортону.
– Совершенно верно, – кивнул он в ответ. – Также мы разослали циркуляр с описанием похищенного ожерелья всем, кому преступник мог попытаться продать свою добычу. Но на это расчет был слабый, а вот перекупщиков краденого, тех из них, кто мог бы купить ожерелье, или, скажем, отдельный камень, мы взяли под пристальное наблюдение. Естественно, что эта часть работы выполнялась не Скотленд-Ярдом, а детективами в дивизионах.
– Это у них так полицейские участки называют, – неожиданно опередил мой вопрос Антон Петрович.
– Ну а дальше нетрудно догадаться, – продолжил старший инспектор, – что свою работу они исполнили правильно и достигли нужного нам всем результата. Преступник сегодня утром попытался продать отдельный камень, который он вынул из ожерелья, и был схвачен с поличным. При обыске его норы было найдено и само ожерелье. Его опознали по описанию. И сам преступник вынужден был сознаться, что совершил ограбление.
– Скажите, а в убийстве он тоже признался? – робко спросил Антон Петрович.
– Нет. Пока нет. Но ведь его об этом никто и не спрашивал. Нам было важно доказать его причастность
– А отчего вы так уверены, что и убийство совершил он?
– Иначе выходит, что после него там побывал еще кто-то. – Мистер Мортон изобразил крайнее удивление по поводу такой несуразности. – А это уж получается какой-то проходной двор! Я о подобных случаях и столь необычных совпадениях даже не слышал! – убежденно заявил старший инспектор и скосил глаза на Антона Петровича, намекая, что помимо вора в спальню к графу мог войти только он, и одновременно разводя руками: мол, в это даже я не верю.
– Да, – пришлось мне согласиться со столь убедительными доводами, – такое совпадение выглядит чрезвычайно маловероятным.
– Вот и я полагаю то же самое. Чисто теоретически это возможно, но реальный шанс невероятно мал.
В дверь громко постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел полисмен.
– Старший инспектор Мортон! Вам пакет из дивизиона Уайтчепл.
– А арестованный?
– Его оформляют.
Мистер Мортон принял пакет, расписался у прибывшего в специальной книге, и тот вышел.
– Ну вот, можно приступать к опознанию вещественной улики.
Разрезав пакет ножом, он извлек из него еще один пакетик, на этот раз без множества печатей и штампов, с просто подвернутым краем, но положил его не на стол, а на подоконник, ближе к свету.
– Прошу подойти.
Старший инспектор вытряхнул из пакета ожерелье и удовлетворенно улыбнулся. Но ничего прежде времени говорить не стал, положил украшение на подоконник, вытащил из пакетика бриллиант, вынутый из оправы, и шагнул немного назад, давая нам место. Антон Петрович встал правее, я пристроилась чуть левее. Глянули мы на ожерелье одновременно и почти сразу посмотрели друг на друга. После вновь уставились на ожерелье и продолжали на него пялиться, пока нас не окликнул инспектор Мортон:
– Вы подтверждаете, что это – ожерелье, принадлежавшее графу Никитину и украденное из его спальни накануне ночью?
– Как вам сказать… – прошептал еле слышно Антон Петрович.
– Ох! – только и смогла произнести я.
– Э-э-э… Что-то не так? – насторожился старший инспектор Скотленд-Ярда. – Это то ожерелье? Мне показалось, что оно полностью соответствует описанию и тем изображениям, что я видел.
– Нет, оно, конечно… – пробормотал Антон Петрович. – То есть под описание подходит. И изображениям соответствует. Более или менее.
– Так что вас не устраивает?
– Ну… вот тут… застежка не та…
– И все?
– Насколько я помню, вот эти крупные камни были более бледного оттенка.
– Антон Петрович! – наконец собралась с духом и сумела заговорить я. – Скажите уже прямо: ожерелье поддельное, и это не бриллианты, а стекло!
Мистер Мортон похватал ртом воздух, оттеснил нас в сторону и схватил ожерелье в руки. Вертел он его и так и сяк, подносил к глазам, отодвигал подальше, зачем-то царапал камни ногтем. Наконец, повернулся к нам и глянул на нас с выражением последней надежды на лице.